— Реформа вызвала много обид у тех продюсеров, которые не вошли в список лидеров отрасли. Когда станет ясно, что она дала нашему кино?
— На мой взгляд, реальным будет срок четыре-пять лет. Большие фильмы делаются долго. Недавний пример: в конце прошлого года был серьезный успех у «Высоцкого». Так коллеги занимались этим проектом пять лет.
— Ну, знаете, если каждый проект столько станут высиживать!
— А кто говорит, что каждый? Производство среднебюджетных или малобюджетных картин как шло, так и идет. Если есть хорошая история, недорогая, почему же ее не сделать. Но при запуске реформы речь шла о том, что у касс зрители активно голосовали против российского кино как такового. И эту ситуацию надо было переломить. Сегодня бокс-офис показывает, что зритель уже не шарахается, услышав, что фильм российский. Пример? Пожалуйста. Вот вышел осенью третий «Бой с тенью» с хорошим результатом. Это при том, что он стоял в прокате рядом с голливудскими «Сумерками», в ситуации жесткой конкуренции. С одной стороны — мировой хит, все тинейджеры дрожат от нетерпения увидеть очередное продолжение и покупают билеты заранее, а с другой — тоже франшиза, но российская. В итоге наш фильм собрал всего примерно в два раза меньше.
— Так меньше же!
— Но давайте оценим вложенные ресурсы: там 110 миллионов долларов бюджет, а здесь пять. И получится, что «Бой с тенью» совсем даже не проиграл «Сумеркам».
— Есть ли еще позитивные изменения?
— Кинозалов стало больше. В кризис из-за заморозки строительства и ограничения ввода в эксплуатацию торговых центров их рост прекратился. А у нас развитие киносетей пошло так: в каждом торговом центре свой якорный арендатор — кинотеатр. Не всякий покупатель пойдет в кино, но многие зрители станут заодно и покупателями, посидят в кафе. Это взаимообогащающая, синергетическая зависимость. Отдельно стоящий кинотеатр у нас пока не так выгоден. Тогда как срок окупаемости кинотеатров в торговых центрах плюс-минус пять лет, реальные сроки. Строить ничего не надо, все площади арендуются. Так что это наш путь.
— У нас во всем свой путь. Критики реформы приводят такой аргумент: кино должно жить, как Голливуд, на собственные заработки, а не на бюджетные средства.
— Да, периодически предлагают: а давайте господдержку отменим вообще, если умрет кино, так туда ему и дорога. Дикий взгляд, конечно. Это все равно что сказать: раз не заработала старушка пенсию, то пусть живет на три рубля в месяц — зачем на нее тратиться? У нас страна с большой историей, в том числе кинематографической. Не понимаю, как можно предлагать вычеркнуть целый пласт культуры. Государству это, слава богу, в голову не приходит, и оно продолжает серьезно поддерживать кино. Кстати, фонд дает возможность снимать не только дорогое коммерческое кино, но и высокохудожественное, арт-хаусное. А через Минкультуры, помимо традиционной поддержки арт-кино, сейчас на анимацию добавили большие бюджетные суммы. В этом году будет программа по поддержке детского кинематографа. Так что процесс медленно, но запускается. Критики господдержки не понимают главного: наше кино ни в коем случае нельзя сравнивать ни с американским, ни с французским, ни с любым другим кино, если оно десятилетиями находится в состоянии непрерывного развития. Потому что мы сейчас пытаемся вернуть к жизни разрушенный завод. Были 90-е, когда кино оказалось вообще никому на фиг не нужно. Все было уничтожено — идеи, фильмы, профессии, кинотеатры, зрители. А сегодня у нас колоссальная нехватка, страшный дефицит тех, кого на Западе называют одним словом — «таланты», под которым подразумевают авторов сценария, режиссеров, продюсеров, актеров, художников, операторов и т. д. В СССР в конце 80-х производилось порядка 150 игровых художественных фильмов в год и приблизительно столько же телевизионной продукции, тоже игровой. И это постоянно воспроизводилось. В 90-х кинопроизводство упало до 30—40 фильмов в год, телепроизводства вообще никакого не было до 2000-х. Это время вымыло из нормального процесса воспроизводства кадров как минимум одно поколение. Поэтому сегодня я печально смотрю на лонг-лист действующих режиссеров, состоящий примерно из тысячи человек…
— Что в этом печального?
— Это все, кто реально хоть что-то снял: телевизионное, короткометражное, любое кино. Есть список покороче. В нем человек триста. Но при подготовке к новому проекту мне важен только шорт-лист. То есть те люди, на которых можно сделать ставку. Если вывести за скобки примерно десять режиссеров, которые занимаются некоммерческим кино, арт-хаусом, то останутся те, кто может снять мейнстрим, коммерческое кино. Их тоже 10—15 человек. Все. А дальше совсем простая арифметика. Большая картина делается примерно три года. Чтобы выпускать в год 15 качественных фильмов, нужно иметь 45 талантливых режиссеров. 45! Я говорю только про потребности компаний, поддерживаемых фондом. Но есть и другие компании, которым также нужны кадры. А у нас их на всех 15!
Читать дальше
