Виктор Васильев - Актеры шахматной сцены

«На международном турнире в Люблине мы с партнером оказались в сильнейшем обоюдном цейтноте. Он бросил записывать партию к ходу 25-му, я чуть попозже. В молниеносном темпе соперники обменивались ошибками. Последний зевок допустил я и с горя объявил предсмертный шах, не зная, сколько сделано ходов. Внезапно мой соперник «застыл». В этот момент выигрывал за него любой ход, но он не сделал ни одного. Прошло несколько секунд, флажок на часах черных упал. Я вопросительно посмотрел на судью, стоящего рядом, но он, кажется, как и оба партнера, находился в состоянии, близком к шоковому, и никак не отреагировал. «Что ж, значит, все ходы сделаны», – подумал я и протянул руку сопернику, готовый поздравить его с победой. Внезапно из кольца зрителей, окруживших наш столик, негодующе прозвучало (на латышском языке): «Что это ты новые правила устраиваешь? Сейчас сороковой ход черных». Выяснилось, что жена считала сделанные ходы, загибая пальцы. Последующая проверка подтвердила эти подсчеты».

Как видите, актерам шахматной сцены тоже могут помочь иногда если не подсказчики, то своего рода суфлеры, хотя случаи эти, надо, конечно, честно признать, не что иное, как казусы, не зря Таль назвал свою победу «не очень заслуженной».

Даже когда у шахматных актеров спектакль не получается, а бывает и такое, и тогда истинный болельщик находит для себя удовольствие. Ну, хотя бы в том, чтобы поразмыслить – а почему, собственно, так произошло?

В третьей партии второго матча на первенство мира между Петросяном и Спасским (1969 год) уже после первого часа игры было ясно, что сражение не завязалось. В пресс-центре разговоры шли о чем угодно, только не о партии. На доску комментаторы взглядывали лишь изредка, так, для очистки совести.

В самом деле, из-за раннего размена почти всех фигур и полной бесперспективности дальнейших маневров партия должна была прекратиться, так сказать, ввиду явного отсутствия даже малейшего преимущества у одной из сторон. Игра, тем не менее, продолжалась. Почему?

Петросян, получив в предыдущей партии на мирное предложение вежливый отказ, наверное, не хотел повторного укола самолюбию. Кроме того, он вел в счете, и подобный характер борьбы его в целом устраивал.

Здесь более интересен ход мыслей Спасского. Конечно же он не верил, что эфемерный пространственный перевес, который остался у белых после размена тяжелых фигур, может принести успех. Значит, остается два варианта: либо претендент, играя «до королей», решил брать чемпиона на измор, что было в общем правомерной матчевой тактикой, либо… хотел разозлить противника! Представьте, были комментаторы, не скрывавшие, что допускают и такую возможность.

В этой партии зрители, по моим наблюдениям, не столько смотрели на демонстрационную доску, сколько на соперников. Думаю, что Спасский, выполняя, быть может, наставления тренера Игоря Бондаревского, ощущал некую неловкость. Петросян же не очень утаивал свое ироническое отношение к происходящему.

Партия была отложена. Соглашение на ничью последовало без доигрывания. Как видите, и откровенно неинтересное содержит в себе порой (точнее, почти всегда) некую психологическую (или спортивную) подоплеку, разгадыванием которой болельщики занимаются с увлечением. Исключение составляют лишь так называемые гроссмейстерские ничьи, где результат фиксируется на 15–20 ходу ввиду открытого нежелания обоих партнеров вести борьбу. В этих случаях зрители чувствуют себя обманутыми, и хотя шахматисты вправе беречь силы, особенно на длинных дистанциях, болельщиков, честно говоря, можно понять.

Шахматисты вообще болезненно реагируют на любое, даже довольно безобидное прегрешение со стороны партнеров, особенно во время игры. И это не удивительно: игра в шахматы – процесс творческий, требующий полнейшего сосредоточения и в то же время ограниченный во времени. Любая, самая незначительная помеха может оказаться фатальной. Каждый шахматист хорошо знает это и старается ни в чем не мешать партнеру.

И опять-таки – всякое проявление корректности или некорректности не ускользает от внимания зрителей. Их интересует не только чистое творчество шахматных актеров, но даже и манера доведения на сцене, не имеющая к собственно шахматам ни малейшего отношения.

Ю. Карахан в книжке «Шахматы – увлекательная игра» приводит в деталях эпизод с опозданием Капабланки на партию с Ласкером, хотя эпизод, казалось бы, незначителен, да и произошел почти полвека назад: