Федор Раззаков - Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики

Во время второго президентского срока Ельцина разворовывание России достигло таких масштабов, что это попросту стало угрожать национальной безопасности страны. Да и нищий народ, кстати, тоже был не слепой – все прекрасно видел, из-за чего рейтинг президента опустился до критического уровня – 3—4%. Власть прекрасно понимала, что ходит по лезвию бритвы: массовые усталость и безверие людей могли стоить целостности страны и, значит, стать большими проблемами для самой власти. Поэтому всем было понятно, что это последний президентский срок Ельцина и что его сменщиком должен стать человек, который изменит вектор развития страны из состояния хаоса в состояние пусть относительного, но порядка. Нечто подобное было в СССР в начале 80-х: там тоже все ждали ухода полуживого Брежнева и прихода на его место политика, могущего навести в стране всеобщего пофигизма порядок. Самое интересное, в обоих случаях таким человеком стал выходец из спецслужб: в СССР таковым был Юрий Андропов, в постсоветской России – Владимир Путин (кстати, называющий себя андроповцем, поскольку пришел на работу в КГБ именно в годы руководства им Андроповым).

Итак, приход Путина не был случайным – это было велением времени, социальным и политическим заказом. Относительный порядок в расхристанной стране должны были навести «силовики» – выходцы из спецслужб, которые за годы построения капитализма по-российски мало чем стали отличаться от бандитов (последних ведь тоже можно назвать «силовиками»). То есть по своей сути они являлись близнецами-братьями, которые отныне должны были в одной связке повести страну в светлое будущее. Но это было возможным только при одном условии – бандиты должны были обрести в глазах общественности более благообразный вид. И они его стали обретать именно в конце 90-х, когда либо сами шли в политику (становились депутатами), либо (и это было гораздо чаще) стали входить в ближайшее окружение политиков разных уровней. Тогда же, в 90-е, бандиты стали активно легализовывать свои преступно нажитые деньги посредством инфильтрации – «отмыва» их в легальной экономике. Точно так же в свое время поступали и американские гангстеры. Читаем у двух специалистов по организованной преступности – К. Полькена и Х. Сцепоника:

«В 1978 году специальная комиссия американского сената по расследованию деятельности организованной преступности установила, что мафиози вкладывают средства, добытые преступным путем, в 46 отраслей легального бизнеса. По данным министерства юстиции США, «Коза Ностра» владеет акциями более 100 тысяч компаний: угольных, нефтяных, металлургических, автомобилестроительных и других, годовой оборот которых превышает 12 миллиардов долларов.

«Преступление, – поучал своих коллег известный гангстер Арнольд Ротштейн, – получает смысл только тогда, когда совершается не пистолетом, а мозгами». Поэтому свою новую жатву мафиози, как правило, собирают под личиной деловых людей, их преступления приобретают респектабельный вид. «Если раньше, – писал в конце 1976 года журнал «Юнайтед стейтс ньюс энд уорлд рипорт», – традиционным бизнесом американской мафии считались азартные игры, ростовщичество, наркотики, профсоюзный рэкет, в той или иной степени связанные с насилием, то сейчас она предпочитает более мирные способы грабежа. Новые мафиози не врываются в банк с автоматами, а входят с парадного входа, почтительно приветствуемые охранниками...»

Вам это ничего не напоминает, дорогой читатель? Еще совсем недавно, в начале 90-х, наши «братки» в малиновых пиджаках и с толстыми цепями на шее «мочили» друг друга сотнями в кровавых разборках, а затем, спустя всего-то десять лет, многие из них уже облачились в модные пиджаки от известных европейских кутюрье и вместо золотых цепей стали носить депутатские значки. А окна их офисов выходят на Кремль (как это будет показано в фильме Алексея Балабанова «Жмурки» 2005 года выпуска).

Таким образом, «братва» еще в конце 90-х начала себя «отмывать». Власть ей в этом активно помогала, поскольку, повторимся, была с «братвой» одной крови (так же, как и американская власть во многом кровно связана с гангстеризмом). Помощь власти в этом «отмыве» носила не только экономический характер, но и идеологический: деятелям культуры ненавязчиво подсказали, что бандитов надо романтизировать, дабы им легче было легализоваться. Почти те же самые задачи ставились мафией и в конце 60-х в Америке, когда свет увидел сначала роман «Крестный отец», а потом и его знаменитая экранизация. Как говорится, ничто не ново под луной. Россия, взяв за эталон Америку, просто обязана была у нее многое перенять – в том числе и в области криминала.