Александр Минкин - Письма президенту

Буду рад видеть Грызлова, Миронова, Фрадкова… Только чур – никто не должен знать зачем. Иначе они тут же все слягут в ЦКБ.

Всем по стакану (или по уколу, если эта штука вводится шприцем) и – вперед!

Давайте, Владимир Владимирович, узнаем наконец правду о дефолте, о продаже оружия врагу, о ценах на лекарства, о смерти Масхадова, о том, как организовывают некоторые военные операции и телепередачи… Много узнаем.

Вам не предлагаю. Должен же кто-то остаться над схваткой [44]. Вы будете арбитром. (Но если решитесь глотнуть – я буду последним, кто станет вас отговаривать.)

Все поклянемся страшной клятвой, что если услышим государственную тайну, то пусть того, кто выдаст ее врагу, покарает беспощадная рука товарищей. (Насчет беспощадности товарищей, надеюсь, не сомневаетесь.)

О женщинах, о сексуальной ориентации обещаю не спрашивать (хотя сам ответить готов). Спрашивать буду только о делах службы: «за что взял?» и «сколько?». (Хотите – выйду, когда они будут отвечать.)

Обещаю без вашего согласия ничего не печатать. Достаточно будет, что вы много узнаете о своих друзьях. Они вам раскроют душу, и вы полюбите их еще больше. Нет? Ну хоть узнаете, что мне никто вас не заказывал. Тоже нет?

А почему, Владимир Владимирович? Вы разве не хотите знать правду? Неужели вам самому неинтересно, как оно все на самом деле.

…Вы, Владимир Владимирович, можете войти в историю как ВПК – Великий Победитель Коррупции. Райскую жизнь построим в три оставшиеся года. И срок продлим (если сами глотнете). А в будущем – хорошо бы всех поить, кто идет во власть (от замминистров и выше; всех, кому положены авто с мигалками, дачи…). Вопрос один: «Зачем идешь?»

Самое смешное – вы можете это сделать. И даже по закону (Дума проголосует за все, что вам угодно). Самое печальное – что, как бы это повежливее сказать, вы не хотите войти в историю.

Впрочем, может, вы и правы. Может, и не стоит вам знать правду. Меньше знаешь – лучше спишь.

Тогда обращаюсь с этим предложением ко всем, кто думает, что я его ругаю по заказу. Давайте сядем – при свидетелях, под телекамеры, – пьем сыворотку правды из одной бутылки… Тоже не хотите? Ну, тогда, господа, засуньте свой язык в жо( Окончание в следующем номере .)

7 апреля 2005

P.S. Верстальщик по моей просьбе подогнал это «жо-» в правый край строки. Формально выглядело так, будто окончание не уместилось. Но всем было ясно, что это забава и насмешка.

пу! ( Окончание. Начало см. в «МК» от 7.04.2005. ) [45]

9 апреля 2005

Уважаемый Владимир Владимирович! Вас не было на похоронах папы римского. Наши телеканалы не дали трансляцию из Рима. Это случайное совпадение?

Папа умер, не оставив ничего, никакого имущества.

…Наши руководители – и светские, и духовные – несметно богаты; обеспечили, похоже, не только детей, но и праправнуков. И счастливы?

Мы видим их в храме на Рождество и Пасху – значит, они христиане. Значит, много раз слышали вопрос Иисуса: «Что пользы тебе, если приобретешь весь мир, а душу свою потеряешь?» Что могут ответить они на вопрос, зачем им так много денег?

Может, эта разница между личным богатством наших и личной бедностью папы как-то повлияла на отношение к его похоронам. Уж слишком разные личности.

…В Рим прибыло 200 королей и президентов. Церемонию транслировали все крупнейшие мировые телеканалы. А из наших – никто.

Наши разные каналы приняли одинаковое (единственно верное) решение. Это верность чему: идее или начальству? (Говорят, они все делают по указанию Кремля.)

Официально объясняли так: зачем показывать? – у нас страна православная, у нас мало католиков.

Американцев у нас еще меньше. Однако 11 сентября телеканалы круглосуточно гнали прямой эфир из Нью-Йорка. Бесконечно повторяли кадры: самолеты врезаются в небоскребы. Лучшие комментаторы трудились без сна и отдыха.

Солидарность с США? Тогда почему нет солидарности с миром? Ведь в Риме была мировая скорбь, а не ватиканская.

Из Нью-Йорка транслировали торжество зла, ненависти, ужаса, смерти. Транслировать из Рима торжество любви, добра, смирения, печали – сочли ненужным.

Те из нас, кто доживет до каких-нибудь торжественных государственных похорон (дай Бог всем долгой жизни), увидят разницу. Никакие усилия власти, никакие разнарядки и автобусы не помогут. Пример уже есть. Наш Беслан собрал в Риме 150-тысячную демонстрацию. А в Москве – сто тысяч. Там, в Риме, люди пришли сами. У нас большинство приехало на автобусах – по указанию начальства; постояли минут сорок. Такой народ? Но таким его неустанно делает телевизор.