Александр Минкин - Письма президенту

Но глаза всем не выколешь, уши не заткнешь. Если общественного мнения нет в газетах и на ТВ, человек находит его в театре, кино, даже в библиотеке. Задуши прессу, и в «Гамлете» люди опять начнут видеть не месть за отца, а борьбу с ненавистным режимом Клавдия; борьбу принца с собственной Родиной, если Дания – тюрьма.

Это ведь очень важно, что Гамлет – не бомж, не мигрант, не черный, не олигарх-ворюга. Гамлет – наследный принц. Если даже для него Дания – тюрьма, то действительно не всё ладно в королевстве. И когда этот приговор произносил Гамлет-Высоцкий, зрители понимали, что речь идет об очень большой Дании, примерно в одну шестую суши.

Непокорный Человек всегда появлялся. Как ни зверствовала святая инквизиция, как ни плодила стукачей, а Тиль Уленшпигель вырастал вопреки всякой логике. И Ланцелот в «Драконе» побеждал вопреки логике, и сама эта пьеса Шварца появилась вопреки всему – при Сталине! (Жаль, если не читали; очень сильная вещь; то ли ее вот-вот начнут ставить, то ли – изымать.)

Центр общественного мнения блуждает, уважаемый Владимир Владимирович. При Петре он – во дворце, и при Екатерине Великой – там же. А потом почему-то он перемещается в казармы будущих декабристов. А после виселиц обнаруживается в «Современнике» у Некрасова и Достоевского (и немножко у Герцена, в Лондоне).

А потом в Московском Художественном театре, а на нашей памяти (кроме вышеупомянутых журналов и Таганки) – в театре «Современник», в Политехническом… А потом – на Первом съезде народных депутатов, в «Московских новостях», «Огоньке», НТВ… (С огорчением приходится заметить, что ни «Демократический выбор», ни «Яблоко» не смогли стать центром общественного мнения. Они скорее пользовались общественным мнением, чем создавали его.)

Съезд, редакция, партия – это коллективы. Но даже один человек может стать бесконечно силен.

Штирлиц – извините за бестактность – был не один; за ним стояли государство, могучая Красная Армия; Ставка Верховного главнокомандующего верила ему и посылала батарейки. А вот академик Сахаров был один. Могучее государство было против него. Когда он в Горьком (Нижний Новгород) объявил голодовку, сотрудники КГБ СССР насильно кормили его через кишку (это пытка, Владимир Владимирович). Но в общественном мнении Сахаров весил больше, чем вся Академия наук СССР, чем все Политбюро ЦК КПСС.

Общественное мнение выражали Шукшин, Окуджава, Галич, Высоцкий.

Без грантов, спонсоров, факсов, ксероксов, без типографий и телеэфира Высоцкий завоевал общественное мнение всего СССР (280 миллионов человек). Вот его мнение о Родине:

Не буду, чтобы не обидеть вас, Владимир Владимирович, цитировать те песни Высоцкого, где говорится про наши «органы». Ни одного доброго слова. Для воров оно – находилось, а для начальничков – нет. («Лучше б было сразу в тыл его, / Только с нами был он смел, / Высшей мерой наградил его / Трибунал за самострел».)

Теперь, когда толстые журналы умерли сами, а власть убила свободное ТВ, – остались некоторые газеты. Должно быть, и их очередь придет. Но пока то тут, то там мелькает огонек, угли еще не погасли.

Ну а как зальют окончательно – общественное мнение опять вернется к человеку. Он ведь все равно появится. Или нет?

Людям, Владимир Владимирович, очень интересно, что вы об этом думаете. И думаете ли вы об этом?

23 июля 2004

Уважаемый Владимир Владимирович! Не знаю, с чего начать [10]. Кругом такая каша. Басаев руководил налетом на Ингушетию; снялся на видео в захваченном складе оружия.

Приближается 60-летие Победы. Все чаще ощущаем себя тружениками тыла. Новости – как фронтовые сводки. Родина ведет две войны: Кавказскую и Московскую. Включишь радио – Басаев, Ходорковский, Басаев, Ходорковский… Я понимаю, что это главные враги нашего с вами государства. Но кто из них главней?

Вчера опять внезапно отменили пять электричек подряд. Полтора часа стоял на платформе – было время подумать…

…В 1995 году (мы тогда о вас ничего не знали) я написал заметку с длинным заголовком «БАСАЕВ – ГЕРОЙ. ПОЭТОМУ ЕГО НАДО ПОЙМАТЬ И УБИТЬ» [11]. Это было сразу после налета на Буденновск. В заметке говорилось, что пока в заложниках у группы Басаева было три тысячи человек (в том числе женщины и дети) – стрелять было нельзя. Но с того момента, как он их отпустил, стрелять стало можно. И если он не будет пойман и казнен – этот сумасшедший успех вдохновит чеченцев на новые подвиги.