Елена Коровина - Москва мистическая

Уж как обиженный герой узнал об этом на том свете, нам неведомо. Но только стал он являться в метро – черный, обгорелый, искореженный человек-тень, одетый в ватник, висевший рваными клочьями. Но вот удивительно, – даже обиженный и оболганный, Черный Машинист является коллегам-водителям, чтобы предупредить об авариях на линии. Забывая несправедливость, показывает на кабину машиниста. И тогда уж точно кабину и состав следует проверить особо тщательно – вдруг неисправны?

Так что же получается? Призраки стараются предупредить живых? Не напугать, как это делают призраки, например, английских замков, не свести с ума, а наоборот – помочь, упредить, подсказать заранее!

Невероятная вещь! Ушедшие заботятся о живых. Впрочем, а о ком же им еще заботиться? Эти люди жили в Москве и умерли здесь. Но не ушли – стали подземными стражами-защитниками.

Спустилась ночь

Сестра моей бабушки (в семье ее почему-то звали тетушкой) жила у метро «Сокольники», когда его только открыли 15 мая 1935 года. Конечно, отмечали открытие с помпой. Было торжественное заседание в Колонном зале, первые пробные поездки, потом в метро спускались передовики, поощренные билетами на новое чудо света. Но не стоит думать, что все восприняли идею подземного транспорта на ура. Все-таки – подземелье, почти преисподняя. Моя тетушка, тогда еще совсем молоденькая, была из таких – опасливых.

Случай, который она рассказала, стал семейным преданием. Со времени открытия метро прошло какое-то время. Тетушка стала спокойнее относиться к новому виду транспорта, тем паче что все ее знакомые его уже освоили, спускались под землю множество раз и ничего с ними не случилось, возвращались домой живые-невредимые и даже полные восторженных впечатлений.

Вот и тетушка осмелилась. Спустилась по лестнице, сошла вниз на пролет, повернула по ходу и оказалась чуть не сбита с ног несколькими парнями, как она потом выразилась, в старинных шутовских костюмах. У одного из парней в руке была какая-то дудка, у другого большая железная погремушка. Тетушка прижалась к стене, пропуская компанию, подумала: «Массовики-затейники, что ли?»

«Затейники» между тем столпились на лестнице, ошалело озираясь, и вмиг, словно неведомая сила включила звук, тетушка услышала их хриплые голоса. Говорили быстро и вроде по-русски, но смысл понять было трудно. Тетушка и поняла-то одно восклицание: «То не наша хоромина!»

И тут словно опять звук выключил кто-то – парни открывали рот, но звуков не было. Ну а затем… Тетушка услышала гул. Потом уже только она поняла, что это был шум приближающегося подземного поезда. Но в тот миг бедная тетушка, испуганная донельзя, вылетела наверх по лестнице как пробка из бутылки.

Долго еще вся семья потешалась над ней. Это называлось «как наша Тата испугалась метро». Но тетушка испугалась вовсе не метро, а невесть откуда возникшей прямо перед ней нелепо одетой компании, которая ужасалась и восклицала что-то про какую-то хоромину.

Конечно, потом тетушка вместе с мужем осмелилась и прокатилась в метро. Но та краткая встреча произвела на нее неизгладимое впечатление. И я точно знаю, что всю жизнь она предпочитала наземный городской транспорт.

Правда, теперь я, кажется, поняла, кого привелось встретить юной Тате и о какой «хоромине» шла речь. Дело в том, что в далеком XVII веке при царе Алексее Михайловиче Романове здесь были царские вотчины для соколиной охоты (отсюда и название Сокольники). В 1657 году в деревне Возниковской царь повелел построить для себя Преображенский дворец. А деревня эта располагалась как раз на месте между теперешним входом в метро «Сокольники» и входом в сам нынешний парк. В 1672 году (4 июля) царь издал указ, повелевающий устроить в Преображенском дворце специальную «комедийную хоромину» и «учините комедию, а на комедии действовати из Библии книгу „Эсфирь“». Следует заметить, что в то время любая пьеса называлась на Руси комедией, хоть с самым трагическим финалом. Спектакль «Эсфирь» (или, как принято его называть, «Артаксерксово действо») состоялся при большом успехе 17 октября 1672 года. Этот спектакль и положил начало русскому театру. Вслед за ним было показано и еще несколько пьес – «потех», как их называли.