Владимир Попов - Очерк и публицистика. Журнал Наш современник № 2, 2012

Таким образом, важнейший для любого этноса (и нации как особой фазы этнического развития в том числе) признак биологической общности происхождения Храмовым отметается с порога. Но тут же он примечает: «Любая нация строится вокруг этнокультурного ядра, поэтому границы любого национального государства четко обозначены и не могут расширяться бесконечно. Германия не может перенести границу на Восток, потому что там живут поляки, и не может перенести границу на Запад, потому что там живут французы».

Где же логика? Ведь по Храмову выходит, что достаточно включить поляков или французов в состав Германии (т. е. именно «перенести границу»), дать им германское гражданство да научить немецкому языку — так они сразу же и станут немцами! Чего проще!

Вот на таких примерах как раз и видна вся фальшивость концепции нации как согражданства. Ты хоть какое полякам и французам гражданство дай, а немцами они не станут: происхождение не то, биология не та, генетика [20] Только что закончив обстоятельное рецензирование фундаментального исследования Е. В. и О. П. Балановских «Русский генофонд на Русской равнине», я осмеливаюсь это утверждать на твердом основании. . Как не стали немцами чехи, много веков проведшие под немецким владычеством, имевшие немецкое (австрийское) гражданство и еще сто лет назад говорившие по-немецки больше и лучше, чем по-чешски.

Недаром даже название одной и той же территории варьирует в зависимости от того, кто его произносит, немец или француз: Эльзас или Лотарингия. И, хотя гражданство населяющих эту область людей менялось не один раз, немцы оставались немцами, а французы — французами.

Для того чтобы поляка или француза превратить в немца, как это было сделано со многими славянскими племенами, начиная с пруссов, их надо ассимилировать биологически, растворить в немецкой генетике, а вовсе не поменять им гражданство.

Этническое единство первично по отношению к языковому и культурному и не зависит от территориальности, экономических связей или подданства.

Азбука… Но Храмов ее не проходил.

Федерализм? Нет, национал-анархизм!

Вот мы и дошли до темы федерализма. Каким должно быть Русское национальное государство: унитарным, как думаю я и мои единомышленники, или федеративным, как полагает юный Александр Храмов (его учителя, Хомяков с Широпаевым, предпочли бы, конечно, сразу конфедерацию, но она и так будет неизбежным последствием федеративности, только чуть позже)?

Храмов пытается опорочить унитарное устройство и возвеличить федеративное, но делает это бесконечно неубедительно. Пройдемся по его аргументам.

1. Свою атаку против централизованного государства Храмов начинает с уверения: «Управлять территориями от Калининграда до Владивостока из единого центра — это утопия». Он никак не объясняет свой тезис, просто ссылается на опыт Австралии и Канады, которые якобы «сопоставимы с Россией по расстояниям» (о том, что они не сопоставимы ни по количеству и качеству населения, ни по принципам экономики и политики, ни по истории, менталитету и традициям, он умалчивает).

Надо ли напоминать, что в течение семидесяти советских, особенно сталинских, лет управляемость всего огромного СССР (куда больше нынешней кургузой России) была на порядки выше, чем в любой другой стране мира, мобилизационные возможности нашей страны были вне всяких сравнений по любым критериям? Мы были самой управляемой страной всех времен и народов. Для Сталина, Хрущева, Брежнева и даже Горбачева управление «территориями от Калининграда до Владивостока из единого центра» — это была вовсе не утопия, а самая что ни на есть повседневная реальность. И страна при этом росла богатырским ростом. И росла бы и дальше, если бы Брежнев не проспал этот рост, а Горбачев вначале не злоупотребил, глупо и нагло, этой управляемостью, а потом собственными руками не разрушил ее механизм — партократию. После чего все как раз и рухнуло и вообще перестало управляться. Как из центра, так и на местах.

«Унитарное государство годится для Эстонии или Чехии (но даже Франция для него уже великовата), но не для таких крупных пространств», — пишет юное дарование. Пусть бы он рассказал это нынешним весьма централизованным китайцам [21] Слепота Храмова видна хотя бы из того, что он по старой памяти зачисляет Китай — в некий «третий мир» (каким он был в 1960-е), не видя в упор, что эта великая страна давно уже рассталась с временно отсталым прошлым и уверенно пошла на обгон лидера «первого мира». В сегодняшних реалиях к бывшему «третьему миру» куда ближе Россия. , сравнение с которыми для нас куда актуальнее, нежели с Австралией и Канадой.