В. Фортунатов - Кто и куда ведет Россию?

Но есть ли основания для мечтаний о новых победах?

По данным Совета по национальной стратегии, опубликовавшего в ноябре 2007 г. доклад «Итоги с Владимиром Путиным: кризис и разложение Российской армии», состояние российских вооруженных сил в 2000-2007 гг. продолжало ухудшаться. Если считать, что важнейшим элементом российского военного потенциала являются стратегические ядерные силы, то именно они вызывают наибольшее беспокойство. В упомянутом докладе утверждается, что за 2000-2007 гг. стратегические ядерные силы утратили 405 носителей и 2498 зарядов. Были сокращены трудно уязвимые межконтинентальные ракеты шахтного базирования и мобильные железнодорожные комплексы РТ-23. (Эти комплексы имели внешний вид обычных вагонов-рефрижераторов, в связи с чем их было крайне сложно обнаружить.)

Когда-то критики КПСС и Советской власти называли СССР «Верхней Вольтой с ракетами». Не нужно быть крупным специалистом в области военной стратегии, чтобы понять, что «Верхняя Вольта без ракет» не может считаться суверенным государством. При определенных условиях через определенное время может сложиться такая ситуация, при которой стратегические ядерные силы уже не смогут выполнить функцию ядерного сдерживания. У вероятного противника через какое-то время вполне может появиться возможность с помощью обезоруживающего неядерного удара с применением высокоточного оружия уничтожить почти все российские ядерные силы, а единичные запущенные ракеты ликвидировать с помощью системы противоракетной обороны.

События в Южной Осетии в августе 2008 г. показали, что вооружения, которыми располагали грузинские военные, имели значительно лучшие качественные характеристики, чем соответствующие российские системы. Без крепкого ядерного щита, по мнению многих экспертов, армия едва ли сможет противостоять крупномасштабной агрессии сильного и хорошо обученного противника.

Все вышесказанное имеет непосредственное отношение к вопросу «Является ли Россия суверенным государством?» О важности вышерассмотренных вопросов говорит появление словосочетания «суверенная демократия», которое должно прояснить вопрос о демократичности и суверенности России.

Появление концепции «суверенной демократии» связывают с выступлением заместителя главы администрации Президента РФ В. Ю. Суркова перед партийным активом «Единой России» 22 февраля 2006 г. Сам главный кремлевский теоретик определил суверенную демократию как образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами, ее образующими.

Суверенную демократию определяют и как одну из форм нелиберальной эгалитарной демократии, где политическая, экономическая и общественная свобода отдельного человека ограничивается интересами общества, прежде всего, сохранением государственного суверенитета.

Суверенную демократию отличают также от управляемой демократии, под которой подразумевают практикуемую западными государствами технологию решения конкретных политических, экономических и других задач посредством внедрения или прямого навязывания определенного набора западных институтов. Управляемой демократией в современной практической политологии называют также политический режим в стране, успешно подвергнутый «демократизации». В 2008 г. один остроумный человек предложил называть демократизированные по западным технологиям Латвию, Литву, Эстонию, Польшу, Украину и Грузию «Большой шестеркой» (в отличие от «Большой семерки»).

Считается, что «Единая Россия» сразу же ухватилась за «суверенную демократию». Конкретные приоритеты и ориентиры суверенной демократии получили отражение в концепции под названием «План Путина».

При этом, как часто бывает в нашей стране, вопрос «Кто первый сказал мяу?» задавался не слишком активно. Считается, что первоначально термин «суверенная демократия» был введен гоминьдановским правительством Тайваня для описания существующей там политической системы. Этот термин был призван подчеркнуть суверенитет Тайваня, его независимость от центрального китайского правительства. В то же время констатировался формально демократический, многопартийный характер устройства тайваньской политической системы — в противоположность КНР, где господствовала КПК.