Перечитав к 12-13 годам все, что "смог найти у знакомых и в городских библиотеках", будущий писатель, по его признанию, "начал придумывать приключения сам. По вечерам я собирал своих сверстников и часами рассказывал им фантастические истории - беспардонную компиляцию из прочитанных книг. Я посылал своих героев в Аляску за золотом, на Северный полюс за славой, к планетам из любопытства... Мое детство прошло под кокосовыми пальмами, среди айсбергов Антарктики, в грохоте океанского прибоя и рычания доисторических чудовищ, среди звона шпаг и пиастров и грохота мушкетных выстрелов". Можно уверенно утверждать: истоки романтической струи (обозначим ее так) в творчестве М. Михеева - в этом пласте детских впечатлений. Пусть не смущает нас то обстоятельство, что в книгах писателя нет "кокосовых пальм" и "айсбергов Антарктики", нет "грохота прибоя" и "звона шпаг и пиастров" (впрочем с некоторыми оговорками). Есть нечто более важное - люди, которые в драматических ситуациях, когда, кажется, нельзя не сломаться, выдерживают труднейшие испытания и выходят из них, обнаружив в себе поразительные запасы душевных сил. У нас еще будет повод вернуться к этой теме - а пока возьмем себе на заметку: суть - не в экзотике, которая - это очевидно - дорога автору, суть - в красоте мужества, в подчинении всех чувств высокой цели. А где же нужно искать начало еще одного направления в творчестве М. Михеева, связанного с жанром фантастики, с удивительными изобретениями, с умными и точными машинами, которые по своей интеллектуальной мощи могут быть достойными партнерами "царя природы" - человека? Это - главенствующая тема в рассказах М. Михеева. Она не только утверждает совершенство техники будущего, но и пронизана удивительной теплотой (чтобы не сказать влюбленностью) к машинам, созданным человеческими руками. Откуда эта авторская растроганность к неодушевленным, хотя и разумным механизмам, столь заметная в авторской позиции, да и в интонации рассказов? Ответ дает сам писатель теми же автобиографическими заметками. Сразу же после признания в том, что в детстве он был захвачен экзотикой дальних стран, М. Михеев напоминает, что рядом с миром мечты, ничуть не мешая вслушиваться в "грохот океанского прибоя и рычание доисторических чудовищ", в "звон шпаг и пиастров и грохот мушкетных выстрелов", существовала реальная жизнь: "... как бы ни увлекателен и красочен был мир приключенческих книг - все же это был мир фантазии, а рядом шла настоящая жизнь (разрядка моя - Ю. М.), она была менее красочной, зато была предельно ощутимой. В стране осваивалась новая техника, восстанавливались заводы, строились первые тракторы, первые электростанции. Техника проникала всюду. И вот вскоре я смог убедиться, что разведывать тайны работы двигателя внутреннего сгорания или электромотора, пожалуй, так же интересно, как исследовать вместе с Шерлоком Холмсом тайны "пляшущих человечков". Началось увлечение техникой. Я строил макеты паровых двигателей, летающие модели аэропланов, конструировал неуклюжие кристаллические приемники. Все мы были в ту пору удивительно безграмотны технически, и всяческие открытия сыпались на меня как из мешка, буквально на каждом шагу". Поистине, по словам Сент-Экзюпери, все мы - родом из детства. И в данном случае детские и юношеские увлечения будущего писателя во многом предопределили его литературные пристрастия. Что же касается "технических" склонностей М. Михеева, то они были подкреплены учебой в Бийской профессионально-технической школе, куда, поддерживая увлечение сына, отдали мальчика родители. В этом учебном заведении - "что-то вроде нынешнего техникума" - М. Михеев проучился пять лет, закончив его в 1930 году, "получив звание инструктора-механика автотракторного дела. По тем временам это звание соответствовало чуть ли не профессорскому",- не без юмора комментирует писатель, оглядывая пройденный путь. Но шутливый оттенок этого высказывания ничуть не снимает серьезности, с какой молодой механик автотракторного дела погрузился в практическую работу, связанную с двигателями. Правда, вскоре М. Михеева увлекла электротехника, и он стал электромонтером, потом бригадиром по ремонту автомобильного электрооборудования на заводе, где ремонтировались автомашины, курсирующие по Чуй-скому тракту. Насколько органично сочетались в жизни М. Михеева "лирика" и "физика", можно судить по его собственному признанию: "В ту пору я особенно часто писал стихи. Чаще всего это были вольные импровизации на мотивы модных тогда песенок, разных там "кирпичиков", "Мурок" и прочих произведений из приблатненного фольклора. Писалось легко и быстро, и я не придавал этому занятию значения. Даже когда моя песенка про Кольку Снигирева широко пошла странствовать по Сибири (а на Чуйском тракте ее можно услышать и сейчас), я и тогда не сделал для себя какого-либо практического вывода. Я любил электротехнику, считал ее - да и сейчас считаю лучшей технической специальностью и намеревался посвятить ей всю жизнь. Но юношеские увлечения не проходят бесследно... Мне было уже сорок лет, когда я вдруг решил вспомнить свои стихотворные занятия и написал сказочку для детей "Лесная мастерская". По сути, успех этого первого печатного произведения определил дальнейшее. Впрочем, дадим слово автору: "У меня была семья, взрослые дети, хорошая работа - мои конструкции электросчетных аппаратов получали дипломы на Всесоюзных выставках; и вот я забросил все свои схемы и чертежи..." Так произошло "рождение" писателя Михаила Михеева.
Читать дальше
