Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России

Никогда не любил политику. Но, став Генеральным прокурором, я вдруг понял, что в отношениях с сильными мира сего политические нюансы играют едва ли не главную роль. То, что можно сказать одному, ни в коем случае нельзя говорить другому, и наоборот. Я прекрасно понимал, что если бы Юмашев остался на своем посту, то через него можно было бы выйти на Ельцина с предложением о продолжении расследования. Тогда мне казалось, что роль президента в сравнении с остальными фигурантами расследуемого дела совершенно незначительная. Более того, она была просто опосредованная, поскольку за валом и грузом навалившихся дел Ельцин мог просто просмотреть махинации своего управляющего делами. Все это можно было понять и, наверное, простить. Однако мы обязаны были по полной программе «раскрутить» всех остальных, в первую очередь Бородина. Но… Пришел Бордюжа, и о наших планах сразу же пришлось забыть.

Не раз меня обвиняли позднее в том, что я якобы копил на Бородина и других сановников Кремля какой-то компромат, чтобы потом использовать его в своих корыстных целях. Нет, компромата я никакого не копил, более того, действуя строго в рамках закона, пытался о ходе расследования поставить в известность высших должностных лиц страны.

Сделать это, как ни странно, оказалось очень непросто.

Имея на руках швейцарские материалы, я несколько раз записывался для доклада к президенту. Но Ельцин болел, мои встречи с ним переносились. И тогда я поехал к Примакову.

Я ехал к премьер-министру и думал, что в данный момент вряд ли нашелся бы человек, который захотел мне хоть в чем-то позавидовать. Мы начали тогда проверку Центрального банка. Вся банковская элита во главе с Дубининым мгновенно ополчилась на меня. Солиднее банкиров найти людей непросто. Уже одних этих соперников мне вполне хватило бы, чтобы побороться. Но было еще одно уголовное дело, «покруче» этого. Мы начали расследование махинаций в крупнейшей российской авиакомпании «Аэрофлот», где основным фигурантом по делу проходил могущественный Борис Березовский, «серый кардинал» президента. Как показывало расследование, он прокручивал деньги «Аэрофлота» во все тех же швейцарских банках. Честно говоря, Борис Абрамович один стоил всех наших банкиров вместе взятых.

Плюс к тому времени уже всплыла информация на дочерей Ельцина, что они играли на рынке ГКО. И это притом, что Татьяна в те дни уже была государственной служащей, советником президента. За несколько дней до объявления августовского дефолта, обрушившего российский рынок государственных облигаций, Чубайс «по дружбе» сообщил ей эту важнейшую и секретную информацию. Буквально за день до намечавшихся событий Татьяна Дьяченко, ее сестра Елена и некоторые другие высокопоставленные кремлевские чиновники успели поменять в банках все свои ГКО на твердую валюту, что было злоупотреблением властью в чистейшем виде. Скрывать эту информацию от премьера я тоже не имел права.

А тут еще «Мабетекс»… Все эти дела тяжелыми глыбами стояли передо мной — поистине неподъемная ноша.

О каждом из этих дел я расскажу на страницах этой книги поподробнее, а пока вернусь к встрече с Примаковым.

Премьер-министр принял меня без проволочек.

Ничего не скрывая, я рассказал Примакову и о Татьяне, и о Чубайсе. Рассказал о вице-премьере Серове, о всех шести заместителях министра финансов, о высокопоставленных работниках Центробанка, которые также играли на рынке ГКО и успели за день до дефолта обменять свои уже ставшие бумажками облигации на полновесные доллары.

Смотрю, Примаков помрачнел. А когда я ему сообщил о Бородине с «Мабетексом», он просто изменился в лице. Где-то в глубине души я его понимал: положение его в те дни уже было нестабильным, под атаками всемогущего Березовского кресло под премьером уже начало качаться.

Мы решили, что я как можно быстрее должен проинформировать о Бородине самого президента, но действовать необходимо с максимальной осторожностью. Как мне показалось, Примаков так до конца и не поверил в причастность Бородина к махинациям и, чтобы не обидеть кремлевского завхоза голословными обвинениями, посоветовал разобраться в деле более тщательно.

Вернувшись от Примакова, я попросил Мыцикова подготовить международные поручения в Женеву с просьбой провести обыск в «Banco del Gottardo» и швейцарской штаб-квартире «Мабетекса».