Борис Куркин - Очерк и публицистика

… Когда по тебе начинают палить из всех стволов, даже самый законченный пацифист поймет, что происходит что-то неладное, служивый же человек откроет ответный огонь на поражение. Именно так и поступили норвежские артиллеристы в Осло-фьорде, потопив немецкий тяжелый крейсер «Блюхер», вошедший в давно пристрелянный комендорами квадрат.

Однако вскоре они услыхали по радио выступление В. Квислинга, объявившего себя премьером и призвавшего прекратить сопротивление ввиду бегства короля, его правительства и командования армией невесть куда.

В итоге в Норвегии образовалось целых два правительства, и не ясно стало, какое из них более законное и чьи распоряжения следует исполнять, тем более что прежнее — правительство его величества — признаков жизни упорно не подавало.

Так перед канонирами береговой батареи Осло-фьорда, равно как и всей норвежской армией, включая ее верховное командование, встал вопрос: «Бить или не бить?» Мнения отцов-командиров, как водится, разделились, и вскоре батарейцы, прикрывавшие подходы к столице королевства, получили приказ вышестоящего начальства прекратить огонь.

В результате брожения умов военного командования немцами без какого-либо сопротивления были захвачены Берген, Кристиансанн, Тронхейм. Лишь на подступах к Нарвику два норвежских корабля береговой обороны «Эйдсволь» и «Норге» оказали сопротивление, пытаясь преградить путь немецким кораблям к причалам Нарвика, но были потоплены немецкими эсминцами. Сам же город, для обороны которого имелось достаточно сил и средств, был сдан противнику без единого выстрела.

Норвежское правительство (законное) и командование армии эвакуировались вглубь страны и напомнили о себе лишь через два дня — 11 апреля, когда большая часть сухопутных сил уже дезертировала либо сдалась в плен. Однако остатки воинских частей, резервисты и добровольцы все же вели сдерживающие бои в надежде на помощь со стороны Англии и Франции.

Сопротивлялись потомки свирепых викингов, как могли, однако укорота зарвавшемуся тевтону так и не учинили. И виной тому была беспримерная немецкая наглость. Да и мудрено было упираться при виде форменного бесстыдства, примером которому мог служить захват аэродрома Ставангер-Сола.

По немецкому плану («ди ерсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт») он должен был быть занят парашютистами, однако десантные самолеты, попав в зону плохой видимости, к месту назначения не прибыли и повернули восвояси. Тем временем над летным полем появилась эскадрилья немецких двухмоторных истребителей Bf-110, которые должны были поддержать десантников и сесть на захваченный ими аэродром (на возвращение им не хватало уже топлива). Не обнаружив своих, немцы покружились над летным полем, а потом нагло пошли на штурм. Подавив ПВО, они совершили посадку, после чего экипажи самолетов (в общей сложности максимум 25 человек) с пистолетами и снятыми с самолетов пулеметами захватили аэродром, взяв его защитников в полон. Появившимся вскоре самолетам с немецкой пехотой оставалось лишь совершить мягкую посадку. Что и было сделано.

Ну и много ли навоюешь, сражаясь с такими вот циничными хулиганами?

Одним словом, сложившаяся ситуация стала ярчайшей иллюстрацией тому прискорбному обстоятельству, что перед разнузданным хамством интеллигентный человек, хотя бы и вооруженный — попросту бессилен.

В условиях же ограниченности ресурсов (силы требовались немцам для предстоящего наступления против Франции и Бельгии) ставка фюрера на откровенное хамство своих «зольдатен» — оказалась, ко всеобщему удивлению его генералов — верной.

Общая же численность немецких сил вторжения составляла 120 тысяч человек, а англо-норвежского «ограниченного контингента» — порядка 90 тысяч штыков. Сбросить немецкие десанты в море норвежцы с англичанами так и не сподобились, а посему вынуждены были со скоростью спринтера-разрядника оставить южную и западную Норвегию и учинить ретираду на север. А уже во второй половине апреля встал ребром вопрос и об их эвакуации.

Но вернемся в 9 апреля 1940 года.

Население Осло пребывало в полном замешательстве. Тому способствовала и германская пиар-акция, объяснявшая вторжение Германии в Норвегию защитой Страны фиордов и ее нейтралитета от военной агрессии со стороны Великобритании и Франции, что, кстати, было сущей правдой. И хотя в столице королевства и находились кое-какие войска, однако привести их в состояние боевой готовности не то забыли, не то не удосужились. Немцы недоумевали: «Отчего не было предпринято решительно ничего для организации обороны?»