Лев Сирин - 1991 - измена Родине. Кремль против СССР

Конечно, нельзя не брать в расчет, что былые возможности КГБ в деле защиты государства к началу 1990-х годов были существенно подорваны. Словно сорвавшись с цепи, отечественная пресса и творческая интеллигенция стали упражняться в очернении чекистов и их прошлого. Разумеется, спонтанным такой процесс быть не мог. В главе VI министр печати СССР Михаил Ненашев рассказывает, как и для чего возникла гласность: Горбачев и Яковлев объяснили ему, тогдашнему главреду газеты «Советская Россия», что необходимо ударить прессой по консервативным силам в государстве и партии, которые тормозят перестройку; естественно, к таким силам прежде всего отнесли всемогущий тогда КГБ. Надо думать, такой «заряд смелости» получил и главный редактор «Огонька» Виталий Коротич, дошедший в разоблачительном экстазе органов госбезопасности до абсолюта, типа того, что Сталина отравил Берия. (Вот уж, кстати, намек был КГБ: если Сталина на тот свет отправить не побоялись, чего с Горбачевым-то церемониться?)

Уверен, что по-настоящему решительные действия КГБ вызвали бы среди всех слоев населения СССР гораздо больше поддержки, чем обструкции. По-настоящему КГБ ненавидела лишь определенная прослойка западно-ориентированной интеллигенции, народ в массе своей живых кагэбэшников и в глаза-то не видывал за всю жизнь. О причинах столь странной нелюбви ко всему советскому лучше всех, пожалуй, говорит Никита Михалков в главе «С кем вы были, деятели культуры?»: «Эта «интеллигенция» как преступники, которые убирают свидетелей своих преступлений. Они не хотят иметь ничего общего с той властью, которой они безостановочно лизали задницу! Порой будучи еще и сами в той власти. Это рудимент абсолютной беспринципности. Унижались перед Советской властью и за это же ее ненавидят! Это объяснимая вещь, практически на медицинском уровне». К словам выдающегося режиссера можно добавить, что значительная часть советской интеллигенции сломала немало копий в адрес КГБ по одной прозаической причине: она преспокойно работала на госбезопасность, получала за это миллионные тиражи своих порой невыдающихся книг, поездки на Запад и дачи в Переделкине, а когда истинная подоплека «творческого успеха» в перестроечные годы стала грозить выплеснуться на страницы СМИ, срочно сыграла на опережение, обвинив во всех грехах «кровавое ЧК», занимающееся провокациями и очернением порядочных поэтов и писателей. Фамилии этих «творцов» в данной книге, увы, не прозвучат. Филипп Бобков, курировавший творческую интеллигенцию по линии КГБ, объяснил, что раскрывать имена сексотов непрофессионально. Ему вторит генерал Дроздов, правда, уже в отношении агентов влияния. Нельзя, и все тут. И напрасно, на мой взгляд. Зря. С КГБ же никто из них не церемонился. Да что там с КГБ. Подзабылось, но именно из уст творческой интеллигенции советские люди впервые услышали обоснования выхода России из СССР. Знаменитую статью Солженицына «Как нам обустроить Россию», в которой нобелевский лауреат призывал русских отказаться от всех национальных окраин, оставив с Россией лишь Украину, Белоруссию и часть (!) Казахстана, «Комсомольская правда» опубликовала 18 сентября 1990 года (то есть больше чем за год до развала СССР), предусматривалось даже, что читатель мог вырезать нетленные соображения вермонтского затворника и сложить в брошюрку, очевидно, чтобы штудировать в транспорте по дороге на работу. А уж сколько было голосов на эту тему в среде канувших ныне в Лету доморощенных политологов и мыслителей – несть числа: избавимся, мол, от груза союзных республик, вот тогда заживем! Ну и, само собой, избавиться требовали и от настырного в своих планах сохранить СССР КГБ.

Касательно методов «кровавой» борьбы КГБ с творческой интеллигенцией сошлюсь на один весьма характерный, на мой взгляд, эпизод интервью все с тем же Филиппом Бобковым. Оказывается, что длительное время генерал КГБ, ответственный за пресечение идеологических диверсий в том числе и на литературном фронте, проживал в одном подъезде с главным литературным ниспровергателем советской идеологии Анатолием Рыбаковым, как известно, активно работавшим в то время над ударным трудом своей жизни – «Детьми Арбата». Хорош же был «жестокий режим» КГБ с его возможностями обысков, прослушек и прочих хитрых штучек, если под боком у одного из его руководителей, можно сказать по соседству, готовилась литературная бомба, которой в перестроечные годы будет суждено взорвать всю советскую историю 1930-х годов, то есть, говоря языком Филиппа Денисовича, совершить одну из крупнейших идеологических диверсий в отношении Советской власти. А пока время не приспело и не расставило все на свои места, входили Филипп Денисович с Анатолием Наумовичем в одну парадную, раскланивались, в лифте вместе ехали, а то и на чаек захаживали по-соседски. Чудны, ей-богу, творились дела в тоталитарном СССР.