Андре Шиффрин - Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Мы обратились к широкому кругу авторов — как социологов, так и писателей — с поручением посетить деревни в своих странах или бывших колониях этих стран и попытаться воссоздать на бумаге рассказы людей, которые стараются докопаться до причин и смысла пережитого. Серия вызвала горячий отклик во всем мире, и книги активно переводились на другие языки. Кстати, эта серия отлично сочеталась с издаваемыми «Пантеоном» историческими трудами нового типа, где рассматривались судьбы простых людей в прошедшие века. «Деревенская серия» практиковала тот же метод по отношению к нашему времени.

Серия насчитывала около дюжины томов из разных стран; авторов подыскивали наши коллеги в полудюжине зарубежных государств. Все мы были едины в своем стремлении высвободить издательское дело из тисков привычных меркантильных соображений. Идея, что сотрудничество нескольких издателей возможно только с целью выгодной продажи книги, казалась нам пошлой и унизительной. Со временем «Пантеон» наладил тесное международное сотрудничество с издательствами по всему миру. Первое место среди них занимал «Пенгуин». Тони Годвин заказал Рональду Блайду для серии том об английской деревне «Эйкенфилд», имевший большой успех, а также издал в Англии книги Стадса Тёркела и многие другие написанные по нашему заказу вещи.

О Тёркеле хотелось бы сказать особо. Пожалуй, среди авторов «Пантеона» не было другого человека, с которым меня связывали бы более тесные, выдержавшие испытание временем отношения. А началось все так: задавшись вопросом, кто бы мог написать о США на уровне Яна Мюрдаля, я подумал о радиоведущем Стадсе Тёркеле, делавшем в Чикаго популярную ежедневную программу музыки и интервью на радиостанций «WMFT». Радиостанция также выпускала журнал, где я и читал его интервью — поразительно глубокие, мастерски сделанные. Через общую приятельницу, английскую актрису Элеонор Брон (в то время она играла в Чикаго в «Секонд сити»), я познакомился со Стадсом и обнаружил, что когда-то этот ди-джей маленькой ФМ-радиостанции принадлежал к суперзвездам чикагской школы телевидения. Он и его соавтор Дэвид Гэрроуэй стали основоположниками жанра спонтанных репортажей, идущих «вживую» и без заранее подготовленного сценария. Студия созданной Тёркелом и коллегами передачи «В гостях у Стадса» была чем-то вроде уютного кафе, куда люди стекаются пообщаться.

Стадс начинал как актер, игравший как в театре, так и в теле- и радиоспектаклях. На подмостках он очутился, окончив в самый разгар Великой депрессии юридический факультет Чикагского университета. Работы для юристов не было, и Управление общественных работ [44]рекомендовало всем желающим попробовать себя в волшебном мире сцены. Он принимал участие в ряде политических акций либерального толка, в том числе в избирательной кампании Генри Уоллеса в 1948 году, и навлек на себя ненависть газеты «Чикаго трибюн» и ее печально знаменитого издателя, ярого реакционера полковника Маккормика. «Чикаго трибюн» так невзлюбила Стадса, что спустя годы отказывалась даже упоминать на своих страницах его радиопрограмму. Были и другие силы, постаравшиеся отлучить Стадса от телевидения. Казалось, его блестящей карьере пришел конец…

Стадса увлекла идея написать историю в устных рассказах. Одновременно его позабавило, что ньюйоркец усмотрел в чикагских кварталах сходство с деревнями. Первая же книга Стадса — «Дивижен-стрит» — стала откровением. Проследив за судьбами простых жителей Чикаго, он описал драматичные перемены, выпавшие на долю случайно выбранной горстки вроде бы ничем не примечательных людей. Очень многие, как белые, так и чернокожие, переехали в Чикаго из района Аппалачских гор и с дальнего Юга; их биография была историей великого послевоенного переселения, изменившего жизнь миллионов людей. Пресса по всей стране хвалила Стадса за дар достоверно передавать речь интервьюируемых, за уважительное, без тени снисходительности отношение к ним, — что, кстати, верно для всех его книг. Много лет спустя я открыл для себя, что наш общий проект очень напоминал кампанию, проведенную на деньги Управления общественных работ в 30-е годы: тогда талантливые писатели расспрашивали американцев об их жизненном пути и работе. Книга Тёркела — первое после долгого перерыва произведение в жанре устной истории — мгновенно стала бестселлером.

После этой удачи я посоветовал Стадсу написать, пока еще живы очевидцы, устную историю 30-х годов. Книга, названная «Тяжелые времена», превзошла успех предыдущей. Когда же мы выпустили «Хорошую войну», историю пережитого американцами в период Второй мировой войны, начальный тираж составил 100 тысяч экземпляров. Но самой популярной из книг Стадса стала «За работой: Люди рассказывают, чем именно занимаются весь день и каково им приходится». Она несколько раз была переиздана в мягкой обложке и разошлась в общей сложности чуть ли не полуторамиллионным тиражом. В свое время эта книга использовалась как учебное пособие в средних школах и колледжах по всей стране Характер Стадса проявился в следующем эпизоде. Жителям маленького южного городка не понравилось, что, цитируя своих собеседников в книге «За работой», Стадс не опускал их крепких, хотя и вполне оправданных контекстом выражений. Тогда Стадс лично отправился в этот город, чтобы выступить на общем собрании и напрямую обсудить проблему с заинтересованными людьми. Обычно в таких случаях мы посылаем дежурный пресс-релиз, призывающий соблюдать Первую поправку [45], но Стадса это не устраивало. Он хотел сам поговорить с людьми и понять, что именно вызывает у них протес — ты. Я был бы рад сообщить, что ему удалось их пере — убедить, — но увы… Впрочем, такой поступок стоит самого громкого успеха.