Александр Максимов - Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию

Речь идет о бывшем помощнике Собчака и наиболее последовательном его противнике, авторе «Собачьего сердца» Юрии Шутове. В начале 80-х он получил пятилетний срок за хищение, в 92–96-м находился под следствием по обвинению в организации банды рэкетиров, но был по всем статьям оправдан. Впоследствии участвовал в нескольких избирательных кампаниях (боролся даже за кресло губернатора) и в нескольких шумных скандалах.

В ноябре 96-го рвануло в столичной высотке на Котельнической — бомбу заложили под дверь квартиры Натальи Федотовой, бывшей жены киноактера Олега Видова. Пострадавшая указала на Юрия Шутова и его приятеля Эльбруса Мамедова (сам Юрий Титович факт знакомства с Мамедовым отрицает), которые ей якобы угрожали. Мамедов был арестован, но вскоре отпущен под подписку. А угрозы продолжались. Нарусова по этому поводу обратилась к Юрию Скуратову с депутатским запросом, но ответа не дождалась. Зато ответил Шутов — его письмо распространил в Думе вице-спикер Сергей Бабурин, чьим помощником к тому времени стал Юрий Титович: «Напрасно он (Собчак) рассчитывает стать именно с моей помощью вдовцом».

Трудно сказать, насколько достоверна информация «Комсомольской правды», назвавшей его активным членом казанского преступного сообщества — одного из главных конкурентов тамбовцев. Точно так же непросто проверить сведения «Невского времени», сообщившего, что члены предвыборного штаба Шутова в самый разгар избирательной кампании жестоко избили двух горожан. С обеими газетами Юрий Титович упорно судился.

Нам же интересно другое. Именно этому человеку весной 1997 года Госдума поручила возглавить уникальную в своем роде Региональную комиссию по анализу итогов приватизации в 1992–1996 гг. и ответственности должностных лиц за ее негативные результаты. Члены комиссии Шутова засучили рукава, — а Михаил Маневич немедленно распорядился закрыть для их взоров всю служебную документацию.

Невзирая на запрет, Шутов и его люди за несколько месяцев объездили немало приватизированных предприятий. По словам нового главы КУГИ г-на Грефа, Шутов «выдвигал директорам некие условия». По словам г-жи Нарусовой, пытался ввести в руководство этих предприятий своих людей.

Как минимум в одном случае это ему удалось. Нарусова говорит, что во время последней встречи с Маневичем (за неделю до покушения) тот жаловался, что ему «выкручивают руки» и заставляют действовать «на краю закона», в частности, вынудили передать Шутову в управление государственный пакет акций Петербургской топливной компании (ПТК) — городского монополиста на рынке нефтепродуктов (о ПТК и криминальном переделе данного рынка мы подробнее расскажем в одной из следующих глав). Автор этих слов связался с гендиректором ПТК г-ном Степановым, и тот подтвердил мне, что Шутов отныне является членом совета директоров компании и «все вопросы к городу мы теперь решаем через него». Г-н Греф тоже этого не отрицал, но не видел здесь ничего особенного:

«Компания небольшая, в трудном финансовом положении. Мы сказали Шутову: хочешь поуправлять — пожалуйста, попробуй».

Как бы там ни было, ясно, что если между Маневичем и Шутовым и был конфликт, то не Маневич мешал Шутову, а наоборот. Впрочем, можно предположить, что внедрение Шутова во властные структуры было лишь одним из эпизодов более крупной игры, которую вели против Маневича его противники. Возможно, создание этой комиссии не дало ожидаемого эффекта, и недруги городских приватизаторов прибегли к более решительным мерам…

Была своя версия и у Юрия Титовича. Получив доступ к святая святых городской приватизации, он обнаружил, что Маневич действительно ходил «по краю закона». Один из сомнительных приватизационных проектов касался продажи полусотни шикарных особняков, принадлежавших дореволюционной аристократии.

Могут ли сотрудники жэка приватизировать стоящие у них на обслуживании дома? Разумеется, нет. Однако именно это произошло с питерским «нежилым фондом». Трест, на балансе которого находились княжеские хоромы, был преобразован в «организацию арендаторов» — так стали себя именовать работавшие в тресте строители, слесари и вахтеры. И вся эта структура, вдруг превратившаяся из учреждения по обслуживанию и реконструкции памятников архитектуры в их арендатора (АПРЭО «Нежилой фонд»), получила право выкупить особняки по балансовой (не сопоставимой с рыночной) стоимости.