Елена Семенова: На этнической войне

Писатель А.М. Ремизов вспоминал случай, свидетелем которого он стал в 1919 году в Петрограде:

«Тут недавно возле Академии ученье было, один красноармеец и говорит: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, всё это мы из-за жидов дерёмся!» А какой-то с портфелем: «Ты какого полку?» А тот опять: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, это мы всё за жидов!» А с портфелем скомандовал: «Стреляйте в него!» Тогда вышли два красноармейца, а тот побежал. Не успел и до угла добежать, они его настигли да как выстрелят — мозги у него вывалились и целая лужа крови».

Антисемитизм был в глазах коммунистической власти страшным преступлением. Таковым называл его и Сталин, декларировавший непримиримую борьбу с ним. В 1931 году «вождь» сделал заявление, перепечатанное всей мировой прессой за исключением советской:

«Коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью».

Борьба с антисемитизмом, приравненным к контрреволюции, велась повсюду, начиная со школы.

Закон об антисемитизме впоследствии не вошёл в «Собрание Законов и Распоряжений Правительства», но был заменён до боли узнаваемым сегодня эквивалентом: статьёй 59-7 Уголовного Кодекса ( «Пропаганда или агитация, направленные к возбуждению национальной или религиозной вражды или розни» ). Статья эта основывалась на Положении о преступлениях государственных 26 февраля 1927 года, которое расширило понятие «возбуждения национальной вражды», приравняв к нему и «распространение или изготовление и хранение литературы».

Именно на заре большевизма и период расцвета его, слово «русский» впервые было поставлено вне закона. «Русский» — значит, патриот, националист, антисемит — враг, которому нет места в стране торжествующего Интернационала.

Против русского народа была развязана война, имеющая целью не только духовное, но и физическое его истребление. Это русские дворяне, интеллигенция, офицеры, купцы и священство уничтожались в период Красного террора и позднее.

Это русские города и веси выкашивал голод 20-х, коему бесстыдно радовался Ленин. Это русские и украинские деревни вымирали в 30-х. Это русских и украинских мужиков и баб с детьми раскулачивали и отправляли на север — часто на верную смерть. Наконец, б о льшая часть узников советских лагерей были русскими.

Сегодня в русофобской истерии некоторая часть украинской общественности пытается представить голодомор геноцидом исключительно украинского народа. Это ложь. Голодомор — трагедия всей России. Трагедия русских. И украинцы стали жертвой его, не как украинцы, а именно, как русские, как часть единого русского народа, состоящего из трёх ветвей, неразрывно связанных, несмотря ни на какие политические веяния.

Следствием национальной политики большевиков стали и новые границы, произвольно проведённые ими. Когда-то единое государство, Российская Империя, была обращена в союз братских республик, которым «центрохам», как прозывали в антибольшевистских кругах Совнарком, щедро прирезал русские территории.

Особенно «повезло» в этом смысле казакам, чьи земли подарены были и горцам, и казахам. Огромную часть территории нынешнего Казахстана составляют казачьи земли, исторически не имевшие никакого отношения к этой республике. Так же для подавления казачества отдавались в руки горцев их станицы на юге России.

Ленинские границы, по живому искромсавшие Россию, подобно тому, как искромсана была душа русского народа, разрушили веками сложившуюся территориальное целостность страны вообще, и отдельно взятых регионов в частности, и стали миной замедленного действия, которая должна была сдетонировать в свой срок и разорвать страну на части.

Впоследствии этот ленинский почин был развит его наследниками: Сталиным, подарившим родной Грузии земли Осетии и Абхазии, и Хрущёвым, присоединившим Украине Крым, а Чечне — ещё уцелевшие тёрские казачьи станицы.

Во времена декларируемого братства народов все эти «подарки» не казались чем-то значимым. Если страна одна, так не всё ли равно, к какой республике прирезана та или иная территория? Ошибочность и преступность такого подхода станет очевидной слишком поздно.

К слову, в Чечне, о которой мы не предполагаем говорить подробно в данной работе, поскольку тема эта слишком обширна и требует отдельных исследований, которые уже теперь появляются, во время правления Хрущёва произошло знаменательное событие, также являющееся яркой иллюстрации коммунистической национальной политики.