Гелий Клеймёнов - Правда и неправда о семье Ульяновых

«Официально было объявлено, что во В.И. Ленина стреляла 30 августа Фани Каплан. Без суда и следствия ее 3 сентября 1918 г. комендант Кремля Павел Мальков убил выстрелом в затылок. Труп террористки сожгли в железной бочке. До 3 сентября ее допрашивали несколько раз и не все протоколы опубликованы, - как утверждает Хорошко. – Известно, что десять страниц отсутствуют, как раз связанных с показаниями о ее пребывании в Крыму. Мы даже предположить не может что там записано. Но я уверен, что они не уничтожены, а находятся в каком-то отдельном хранении, а где это хранение – нужен особый дар исследователя, который поймет, куда могли переложить эти бумаги. Как я понимаю, задачей более позднего большевистского времени было максимально отвести Фанни Каплан от Дмитрия Ульянова. Максимально! При «канонизации» Ленина, превращении его в «святого» задача ставилась, чтобы и в его семье все были святыми. Что им в принципе и удалось сделать».

Имя Фанни Каплан осталось в истории в связи с покушением на Ленина. Биографы ее жизнеописание начинают с 22 декабря 1906 г., когда в Киеве взорвалась бомба в гостинице «Купеческая» на Подоле в номере, в котором остановилась 16-летняя Дора-Нахумовна Ройд-Ройтблат-Ройдман с 18-летним молодым человеком Виктором Гарским. Ее арестовали с паспортом на имя Фейги Хаимовны Каплан. Ее отец, Нахум-Нахим-Хаим Ройтблат-Ройтман, работал меламедом – учителем хедера, то есть начальной еврейской школы. Ее возлюбленный Мика, Виктор Гарский, бежал. В результате взрыва бомбы, скорее всего, случайного, осколками ранены были правая рука Фанни, правая ягодица и левая голень. К тому же от взрывной волны ее контузило. На допросе Фанни Каплан все отрицала, она утверждала, что взрыв произошел неожиданно для нее, когда вошла в комнату. Виктора не выдала. За участие в подготовке покушения на генерал-губернатора суд приговорил ее к смертной казни. От исполнения этого приговора девушку спасло то, что она была несовершеннолетней. Расстрел заменили бессрочной каторгой. Отправили Фанни Каплан в кандалах в далекий Нерчинский округ Забайкалья, где на Акатуйской каторге она провела 10 лет. Непосильный для нее труд на свинцово-серебряных рудниках и суровый климат существенно сказались на ее здоровье – переболела она неоднократно туберкулезом, ухудшилось зрение, а в начале января 1909 она полностью ослепла. Через три года темноты к Фанни частично вернулось зрение. Были у нее нервные срывы, попытки самоубийства. За десять лет она так изменилась, что ее невозможно было узнать. Освобождение пришло в феврале семнадцатого. Правительство Керенского издало закон об амнистии каторжан. Фанни Каплан приехала в Москву в апреле 1917 г., где она поселилась у своей подруги по каторге, Анны Пигит, на Большой Садовой. В мае месяце ей, как бывшей каторжанке, выделили путевку в Евпаторию, где был открыт «Дом каторжан».

Свежий морской воздух, горячее солнце, надлежащий уход и питание стали возвращать к жизни 28-летнюю Каплан. И хотя со зрением по-прежнему были проблемы, по городу она могла перемещаться только с сопровождающим лицом, но общее состояние ее значительно улучшилось. Чувство свободы, изумительная природа, приятный климат располагали к возникновению романтических отношений между постояльцами. В приемном отделении «Дома каторжан», как считают авторы романтической истории, Фанни должна была встретиться с уездным доктором Ульяновым,

Фанни прибыла в Евпатории в мае 1917 г., в июле она уехала в Харьков, в августе она вернулась, но Дмитрий Ильич, как следует из повествования, близкие отношения продолжать не захотел. На этом их связь оборвались. Даты пребывания Фанни в Крыму соответствуют всем справочникам и документам. Можно было бы принять предложенную версию, более того она излагается краевым историком на основе воспоминаний бывшего работника ЧК и дополнена краеведом, экскурсоводом. Но все же, несмотря на авторитет творцов версии, проверим по справочникам и воспоминаниям соратников факты, связанные с деятельностью Дмитрия Ильича Ульянова в Крыму и в частности в Евпатории.

12 апреля 1911 г. приехал вместе со своей женой, Антониной Ивановной Нещеретовой, в Крым. Губернская управа утвердила Дмитрия Ильича в должности санитарного врача в Феодосии. Местной полиции предписывалось установить за новым врачом негласный надзор. Через два месяца после приезда Дмитрий написал письмо матери и поделился своими впечатлениями о Феодосии: «Дорогая мамочка! Сейчас получил твое письмо – ездил в город на велосипеде и заезжал в Управу. Ты жалуешься на пыль и жару. У нас еще хуже, чем в Бердянске. На окраинах много немощеных улиц, дуют страшные ветры, облака пыли носятся над городом и над дачами, да же ночью мало прохлады. В комнатах мухи. Одним словом хваленая Феодосия хуже, чем Сахара 26 июня 1911 г.». В Крыму свирепствовала холера, во врачебной хронике Таврической губернии за ноябрь 1911 г. Дмитрий Ильич привел данные, что в Феодосийском уезде только за 1911 г. «почти каждый второй (из 633 заболевших) умер от холеры. Привлеченные врачи, фельдшеры, студенты-медики практически ничего сделать не смогли». За три года до начала войны Дмитрий Ильич объездил большинство городов и уездов Таврии. Весной 1913 г. к Дмитрию приезжали мать, Мария Александровна, и старшая сестра, Анна вместе с приемным сыном Горой. Пробыв всего неделю у сына, Мария Александровна отправилась в Вологду, куда была сослана младшая дочь Мария.