Итоги Итоги: Итоги № 38 (2012)

— Ваши товарищи по фракции составили список депутатов-«единороссов», занимающихся, по их версии, коммерческой деятельностью, — «золотых кренделей». Но чтобы обвинять оппонентов, надо самому быть абсолютно безгрешным.

— В отличие от «золотых кренделей» партии власти я совершенно чист перед законом. Что бы там ни говорили ее представители, мои декларации абсолютно честны и объективны. У «кренделей» же, извините за выражение, задница. Там и генеральные директора, и председатели совета директоров, там и сокрытая недвижимость, и незадекларированные бизнесы... Что ж, не я открыл этот ящик Пандоры.

— На Болотной в декабре минувшего года вам кричали «Сдай мандат». Уверены сегодня, что поступили тогда правильно?

— Абсолютно уверен. Все очень скоро поняли, какую роль мой мандат и мандаты ряда других депутатов играют в защите протестного движения. У уличной оппозиции появилась своя парламентская трибуна. Поэтому-то, собственно, меня и лишили мандата. Он для власти опаснее, чем бомба террориста.

— Получается, вас обезвредили?

— Это они так думают. На самом деле, конечно же, нет. Я получил свой мандат не от власти, а от народа. И после прекращения своих полномочий депутата Госдумы считаю себя по-настоящему народным депутатом. Да, потери, в том числе материальные, для меня и моей семьи во всей этой ситуации огромны. Все, что создавалось многие годы, разрушено. Но одновременно меня сделали достаточно заметной фигурой в оппозиционной среде, какой я не был ни полгода, ни тем более год назад. Это, так сказать, побочный эффект травли. Теперь перед властями встает дилемма. Либо сфальсифицировать уголовное дело и отправить меня к Ходорковскому. Либо попытаться найти консенсус. Я не знаю, какой путь они выберут.

— Рассматриваете ли вы для себя возможность покинуть страну?

— Ну если мне будет точно известно, что завтра меня расстреляют без суда и следствия, то, возможно, уеду. В любом другом случае останусь здесь. Но я оптимист. Что-то мне подсказывает, что во власти могут в ближайшее время произойти серьезные подвижки с точки зрения восприятия реалий. Я знаю настроения внутри «Единой России», мне известно, какие там кипят страсти. В кулуарных беседах со мной «единороссы» не стесняются в выражениях, описывая свое отношение к начальству. Думаю, и народ не позволит власти зайти слишком далеко. Ведь что, по сути, происходит? Открыто избивают ногами человека, лежащего посреди площади. Толпа вокруг, конечно, боится вмешаться. Но потихонечку звереет.

— Вы сделали пугающее заявление: Россия «стремительно движется в сторону будущих мощнейших гражданских столкновений и, не побоюсь этого слова, к гражданской войне». Это угроза?

— Нет, это предвидение, это предупреждение: ребята, играйте, да не заигрывайтесь. Если заиграетесь, плохо будет всем нам. Недавно у меня состоялась интересная беседа с одним известным депутатом-«единороссом». Он говорит: «Ген, ну ты же понимаешь, что вся эта волна сметет всех нас». Отвечаю: «Согласен. Но сначала — вас, потом — нас». Он: «А тебе не все равно, каким быть в очереди у стенки?» Подумал и говорю: «Да, по большому счету все равно. Так давай останавливать это. Надо договариваться, а не доводить страну до непоправимых последствий». Мою позицию разделяет, поверьте, подавляющее большинство людей во власти. Пока, правда, стадный инстинкт оказывается сильнее здравого смысла. Но он с каждым днем ослабевает.

— Кто те силы, которые могут жестко выступить против власти?

— Когда начинается гражданская война, какие силы действуют, кто с кем воюет, непонятно. У нас порой считают, что в 1917-м в одну сторону отошли красные, в другую — белые и начали меж собой драться. Черта с два! За кого, например, был Махно, за белых или за красных? За кого были другие многочисленные атаманы и просто банды мародеров? Это месиво, каша.

— Сколько времени у нас в запасе?

— Я думаю, несколько лет. Два-три года. Но все может случиться и гораздо раньше. Невозможно просчитать все факторы. Не дай бог, например, произойдут масштабные межнациональные столкновения или какой-нибудь митинг перерастет в побоище с полицией. Или, допустим, к власти в Венесуэле придет проамериканский президент, и рухнут цены на нефть. Это может стать катализатором, инициировать мощные разрушительные процессы.

— Прогнозов о скором «крахе режима» было много. Может быть, и на этот раз все обойдется?

— Может быть, и обойдется. А может, и нет. Очень плохо, когда все в стране может измениться от каких-то случайных событий. Ситуация крайне неустойчива. Страна не развивается. Когда меня просят охарактеризовать в двух словах положение дел в России, я всегда говорю: не надо двух слов. Достаточно одного: «деградация». По всем направлениям. Когда это выльется в смуту? Лучше бы никогда. Лучше договориться на берегу, лучше провести политические реформы и заключить пусть худой, но мир, нежели ждать доброй ссоры.