Мать – Страсть – Русь
120 лет исполняется Марине Цветаевой
Яблоко Богородичное,
Россия моя святая.
Прерывистое, мозаичное,
Звенящее в горле - Цветаева.
Грустно, не въехать, не выселиться.
Бездомность словарь меняет.
Глупо, когда на виселицу
Оплакивающий пеняет.
Облако Богородичное.
Павел ЕВСЮКОВ
Поэзия в России полтораста лет выполняла функцию экологическую. Человеку, применительно к истории, она и сегодня, когда поэтов больше, чем читателей, позволяет жить там, где нет возможности выжить.
Мать - Страсть - Русь, - эта автотриада составляет творческий модус Марины Цветаевой. Цветаева - явление чрезмерно, преувеличенно русское. Эта чрезмерность была такова, что даже Мандельштаму, Цветаеву любившему не только как коллегу, она показалась на каком-то этапе "лженародной". Цветаевский тип женщин Достоевский объяснял так: "[?]вся эта неестественность[?] до того обманывает природу, что в моменты сильнейшего грехопадения уживается с молитвами, молебнами, постами и проч.". Убеждённый европоцентрист, Мандельштам, конечно, понимал, что alter ego, тайная двойница Цветаевой - вовсе не декоративная Царь-девица и не высмотренная в толчее суриковского полотна Стрельчиха, но - очевидно - французская королева Мария-Антуанетта. Иностранка, поначалу шокировавшая двор Людовика XVI, она отдала за Францию жизнь и стала одним из её символов. Королева мелькнула в полудетских стихах Цветаевой, чтобы наглухо быть заслонённой иными символами безмерности-чрезмерности, и тем глуше, чем больше мистических аналогий проявлялось в судьбе.
Но иноземные аналогии ничего не меняют по существу. Цветаева, "заносчивой пятою амазоньей" вставшая на коллективную грудь поверженных апологетов, была и остаётся одним из самых непрочитанных, эстетически закрытых русских поэтов. И короткая романсово-парикмахерская мода на её лирику, и высшие оценки из уст Иосифа Бродского, и обилие безграмотных изданий, - всё лишь усиливает, но ничуть не опровергает этой закрытости и непрочтённости.
Продолжение темы на стр. 5
Новый Путин?
ДАЙДЖЕСТ
Выходит в свет книга давнего автора "Литературной газеты" Анатолия Салуцкого "Путин и Четвёртая Россия. Хватит ли президенту твёрдости для "мягкой силы"?"
Сборник статей, написанных за минувшие 10 лет и опубликованных в том числе в "ЛГ", не претендует на сенсационность, когда публицисты соревнуются, кто больше собрал жареных фактов или подробностей из личной жизни героев. Книга предназначена для тех, кто размышляет над смыслом и динамикой перемен в главном треугольнике русской политической сцены "Путин - народ - элита". Автор стремится разобраться и в самосознании самого Путина, в изменениях, которые произошли за годы пребывания его на высших постах государства.
Книга выходит в канун 60-летия В.В. Путина и ставит перед ним самим, как перед президентом России, ряд важнейших вопросов, ответы на которые обязаны дать все мы.
ТОТ, ДА не ТОТ
Эта книга не относится к разряду торжественных, праздничных изданий, не содержит биографических подробностей о жизни главы государства. Она, как мне кажется, в значительной мере проясняет ответ на знаменитый вопрос, заданный в самом начале его президентского пути: "Кто вы, мистер Путин?"
Я никогда не общался с Владимиром Владимировичем Путиным, даже не видел его, что называется, "живьём", а потому мои выводы и оценки носят непредвзятый характер. Но я очень внимательно наблюдал за действиями, высказываниями, за стилем и, я бы сказал, за повадками верховной власти со стороны, не будучи включённым в бурные водовороты конкретных политических событий.
В целом, как мне кажется, в книге воссоздаётся сложный и противоречивый образ России первых двенадцати лет XXI столетия, когда заглавная роль в развитии государства принадлежала Владимиру Путину. При этом с самого начала моего писательского интереса к его личности меня более всего привлекала именно та сфера его деятельности, которую сам президент недавно назвал "мягкой силой". И, забегая вперёд, не могу не выразить большого удивления по поводу того, что эта очень важная составляющая государственных усилий была "адресована" главой государства прежде всего к вопросам международных отношений, хотя в решении внутриполитических проблем сегодня именно "мягкая сила" имеет особое, я бы сказал, исключительное значение, что и побудило меня вынести эту тему в подзаголовок книги.
Читать дальше
