Газета Завтра Газета: Газета Завтра 400 (31 2001)

Я очень любил покойного Свиридова. Как-то мы сидели здесь, в мастерской, и он сказал такую фразу: "Музыку у нас иногда обожествляют, но поверьте, там очень много техники. Но тайна — она лежит в мелодии…"

Свиридов тоже любил хорошую литературу. Кстати, когда я начинал разрабатывать тему Моцарта и Сальери, делал эскизы, Свиридов сделал несколько существенных замечаний. Он очень глубоко эту тему чувствовал. В том числе он обратил мое внимание на одну интересную деталь: Сальери для Моцарта — иностранец. Моцарт в письмах к отцу называет Сальери "грязным итальяшкой". Моцарт — адепт национального, немецкого направления в музыке, и его раздражал тот факт, что приоритет при всех дворах получали итальянцы и аристократия явно пренебрегала немецкой музыкой.

— А что есть "мелодия" в вашей живописи — очевидно, это тема, которую вы находите?

— Не знаю. Я тему и сюжет нахожу достаточно легко. На реализацию темы уходит не так много времени, но она должна обрасти органической формой. В этом большая трудность и тайна. Редко тема рождается в своей форме.

Чувства с возрастом притупляются, а поиск формы находится в области чувства. Тема беспокоит, и я понимаю, что она уже живет, трепещет, но не обрастает телом, форму свою не находит. Здесь начинается самое для меня главное. Довлеют предыдущий опыт, который мешает, та школа, которую я прошел. Все это затрудняет решение задачи единения формы и смысла. Но с другой стороны, если форма найдена, какая бы ни была, произведение уже живет. Ребенок может родиться слабый, нескладный, некрасивый. Но он родился, соединив дух и плоть. Задача уже вырастить его.

— Ваш весьма выразительный, в чем-то даже христоподобный Кихот — это тип, выдуманный вами, или он написан с натуры?

— Всю жизнь с детства читал и перечитывал Сервантеса. Пробовал рисовать, но ничего не получалось. Когда был в Испании, искал соответствующий типаж. Ничего похожего не обнаружил. Только в последние годы нашел прототип благородного идальго в лике собственного отца.

Кстати, современные испанцы всегда делают акцент именно на сумасшествии и чудачествах Дон Кихота, как будто ничего другого в нем не видят. Что касается Христа — то, как известно, Сервантес изобразил ненормального, с точки зрения окружающих, человека. Но явление Христа — это в какой-то степени совершенно аномальное, с точки зрения этого мира, событие.

— На последней большой выставке Союза художников в Манеже были выставлены ваши полотна евангельской тематики, что достаточно неожиданно…

— Когда я потерял сразу двух своих родителей, долгое время из-за боли не мог ничего рисовать. Делал только вот эскизы на библейские темы. Получилась целая серия… Почему-то это было так. Теперь написал три этих картины, которые вы видели на выставке. Но я устал. Тематика трудная и весьма отвлеченная.

— Но работы получились не такие уж отвлеченные. Например, Иуда со своими сребрениками…

— Связь с сегодняшним днем существует. Более усложненная, но связь есть, потому что ее не может не быть.

— А ваша серия "Мутанты"? Это вещи сделаны на грани политического памфлета.

— Я остановился в тот момент, когда работы стали политизироваться и терять общий, более глубокий смысл. Возникла опасность облегченной реакции на происходящее. Памфлеты — не мое дело, я слабею в этой функции. Очень много сил потратил, в 1993 году написал несколько десятков работ разного размера на тему перерождения существ, но потом понял — не мое это дело. Живопись предполагает другой смысловой формат.

— Но все же жалко, что ваших "Мутантов" никто не увидел.

— Да нет, была большая выставка. Галерея "Риджина" выставила около сорока моих работ этого цикла…

— А сегодня над чем вы работайте, Гелий Михайлович?

— Я четко отграничил круг своих интересов. Область политики мне неинтересна. Люди, определяющие ход дел в стране, по выражению Экзюпери, мне глубоко несимпатичны. Те процветающие круги, которые вышли сейчас на арену, мне неинтересны, и я как художник не вижу ни малейшего смысла исследовать эту часть общества. Но мне интересны люди, которые, наоборот, выпадают из этой обоймы. "Лишние люди" — сегодня это довольно-таки широкий круг. Люди отверженные, словно выброшенные из жизни и невостребованные нынешней эпохой… Их судьба, их внутренняя борьба мне интересна. Они для меня представляют подлинный предмет искусства. Недавно видел сюжет по телевидению. В Свердловске нашли оригинальный способ погашения задолженности граждан по квартплате. Тех, кто не смог заплатить, привлекли к дворнецкой работе. Нам показывают, как метет кандидат наук. Человек с двумя высшими образованиями разбирает коробки возле контейнера с мусором. Говорит: "Очень хорошо — целый день на воздухе"… Такие вот люди для меня интересны. Интересны мне и солдаты, которые сражаются сейчас в Чечне. Они выброшены обществом на обочину. Наш социум так устроен, что интереса к судьбам этих солдат никто, кроме их же близких, не проявляет.