Газета Завтра Газета: Газета Завтра 405 (36 2001)

— Петруша, отстань пить, а не то помрешь!..

Ты идешь вдоль рядов окликаемый волоколамскими, нарофоминскими, звенигородскими женщинами, глядишь на их родные любимые лица, и среди них одна, сухая, статная, в синем платье, в красной кофте, с длинным смуглым от загара лицом, похожа на Параскеву Пятницу, покровительницу торгов.

Но цвет рынка, его парад, его вершина, его великолепный натюрморт — это фруктовые ряды, при взгляде на которые ахаешь в восхищении, стараясь подобрать сравнение, и ничего не находишь, кроме образа райского сада. Есть, есть Эдем, охраняемый ангелами небесными. Есть Древо Познания Добра и Зла, на котором созрели эти огромные, как светильники, золотые яблоки. Есть упругие ветви, что удерживают на себе литую тяжесть медовых груш, напоминающих светящиеся лампады, от которых и ночью исходит золотое сияние. А эти персики, смуглые с одного бархатистого бока и розово-желтые с другого, — от одного взгляда начинают сочиться сладчайшими каплями. А эти помидоры, если их поместить на башню маяка, они станут светить вдаль, привлекая к берегу заплутавшие в морях корабли. А этот виноград, черно-фиолетовый, золотисто-зеленый, смугло-синий, — его на серебряном подносе вносила в шатер царя Соломона искусная в любовных утехах Царица Савская. Боже мой, на каких горячих бахчах, под какими лазурными минаретами созрели эти луновидные дыни, которые отсылал в свой гарем Эмир Бухарский, покуда не погнал его с трона неугомонный генерал Скобелев? А эти арбузы, алые внутри, как огнедышащий зев негритянского саксофониста, — их, должно быть, везли верблюды из далекого ханства, и легкие наездники с пиками наперевес атаковали медлительный караван, протыкая острием полосато-зеленый шар, вышибая наружу сочную, как кровь, мякоть. И над всем этим несметным богатством, охраняя его, как музейные коллекционеры, создавая из плодов невероятные изваяния, как скульпторы-модернисты, взирая на них, как астрономы взирают на небесные светила, священнодействуют продавцы-азербайджанцы. С маленькими усиками, синей выскобленной щетиной, с персидскими влажными глазами, хранители волшебных садов, тихо читают сладкозвучные стихи Фердуси.

— Купи, дорогой, арбуз! Самый сладкий в Москве! На, сам попробуй! — тянет он тебе в рот алую, вырезанную из сердцевины пирамиду, брызгающую огненными пузырьками.

— Дыня чистый, как девушка! Селитра нет, химия нет! Сладкий, как поцелуй! — и он целует длинный, словно челн с загнутыми краями, ломоть дыни, и сиреневые глаза его смотрят на тебя с обожанием.

Ты вспоминаешь персидские миниатюры из Бабур-Наме, и только потом задумываешься о нашествии в Москву азербайджанских переселенцев, коих уже больше миллиона, а они все прибывают и прибывают, совершая великий исход из Ленкорани, Гянджи и Лачина, наполняя столицу разгромленной империи своими горбоносыми сине-коричневыми лицами, придавая ей бакинский колорит.

Молодые мужчины призывного возраста, толкующие о ненавистных армянах, отнявших священный Карабах, они не пожелали взять в руки оружие и с криком "Аллах акбар" ворваться в Степанакерт. Вместо этого они предпочли опасным ручным гранатам вполне безопасные ржаво-красные, набитые сладкими гроздями огромные гранаты, выложив из них на прилавках священные мечети и минареты. Впрочем, и вольнолюбивый Карабах, перессоривший все народы Советского Союза, весь, как один, перекочевал в Москву. Смиренно чинит автомобили, жарит шашлыки, торгует в лавках, забыв, как генерал Макашов арестовал мятежный комитет "Крунк", вызвав тем самым негодование у всех армян Вселенной.

Гейдар Алиев, ревностный коммунист, придворный льстец Брежнева, подозрительный и коварный, как старый беркут, посадил в тюрьму незадачливого Сурета Гуссейнова. Стал хозяином нефтяных полей, которые не превратили Азербайджан во второй Кувейт, но стали собственностью Нахичеванского клана, оседая золотом и бриллиантами в банках Швейцарии. Народ, при советской власти ставший народом ученых, поэтов, нефтяников, открывший сибирский Самотлор, построивший фантастические города на воде, превратился в народ торговцев, денежных менял и кочевников, чьи бивачные костры видны у обочин русских дорог, где высятся арбузные пирамиды, словно черепа на картине Верещагина. Работая без устали днем и ночью, вдали от жен и детей, экономя на воде и хлебе, боясь прикоснуться к алой помидорине или золотой виноградине, они накапливают деньги и отсылают их с оказией в свои многодетные семьи. Иные, доллар к доллару, сколачивают в Москве состояния. Из безропотных торговцев становятся держателями прилавков, хозяевами лавок. По-восточному ловкие и сметливые умножают капитал, приобретают магазины, пекарни, заводики, мастерские. Самые удачливые становятся богачами, завладевают ресторанами, супермаркетами, подмосковными агрофермами. Дружно, держась один другого, посыпая перед собой дорогу золотым песком, проникают во власть. Становятся супрефектами, прокурорами, руководителями компаний. Селятся в богатых квартирах, в особняках. Покупают детям места в университетах. И вот уже молодые блистательные азербайджанцы управляют банками, занимают кафедры экономики, занимаются русской филологией.