Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6356 ( № 4 2012)

Фото: ИТАР-ТАСС , Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Демьян Быков

"Гастарбайтер" Эдуард Багиров

Казус Улицкой

«Сами-то мы местные»

ЭКОНОМ-КЛАСС

В последнее время власть часто говорит, что бизнес должен быть патриотичен, люди, принимающие ключевые экономические решения, должны жить в России и связывать с нею будущее своих семей, богатеть вместе со страной, а не за счёт неё[?]

Бренд вместо славы

Олег БОГОМОЛОВ, академик РАН:

- Подлинный патриотизм несовместим с ксенофобией, отторжением всего иностранного, неуважительным отношением к другим народам. Грани, правда, порой нечёткие, отсюда бывает путаница в головах. На самом деле патриотизм возвышает людей, заставляет заботиться о будущем страны и не отторгать её прошлого.

У меня впечатление, что такого патриотизма нашему правящему классу и бизнес-сообществу недостаёт. Как и властям, даже на самом верху. Там порой больше смотрят куда-то за пределы страны.

К сожалению, наш бизнес чрезмерно поглощён погоней за прибылью. Как можно допускать, чтобы наши бизнесмены везли в аптеки до тридцати процентов лекарств, которые не помогают от недугов, а усугубляют их? Или фальсификация продуктов питания, с чем мы сталкиваемся всё чаще. Вредные добавки, химия, обман с датой выпуска товара - всё это работает против здоровья народа! Настоящий патриот никогда бы этого себе не позволил.

Из того же разряда свершившееся протаскивание России в ВТО, несмотря на связанные с этим риски. В этом вижу пренебрежение национальной гордостью и нашими способностями. Не так давно беседовал с очень влиятельным человеком, который сказал мне без тени сомнения: нам не нужна своя гражданская авиация, нужны только военные самолёты. Но я помню, как мы гордились, что первый турбореактивный пассажирский лайнер был наш Ту-104!

Мы гордимся приведённым в порядок Большим театром, это слава России, но президент называет его "брендом". Как будто нет достойного русского слова. Почему вместо них всё настойчивее укореняются "менеджеры", "продюсеры" и многое, что портит, обедняет наш язык? Посмотрели бы на французов. У них, например, нет в обороте слова "компьютер", есть своё.

Меня очень волнует тающее чувство российской укоренённости, способности рассматривать свою судьбу в неразрывной увязке с нашим историческим прошлым и нашим будущим, рассматривать свои свершения как продолжение дел предшественников. Забвение коренных моральных устоев просто опасно.

Дом в Лондоне взамен усадьбы под Псковом

Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:

- Недавнюю статью Владимира Путина в газете "Ведомости" некоторые эксперты поспешили назвать декларацией патриотической экономической стратегии - к этому подталкивают рассуждения о защите национального производителя, призывы бороться с офшорами и вывозом капитала, противостоять транснациональным корпорациям.

Однако вопрос о "патриотичности" бизнеса не решается декларациями. Предприниматели "по определению" менее патриотичны, чем средние граждане. Они открыли для себя мир, им легче сравнивать свою страну с другими. Они ориентированы на прибыль, и, если в своём отечестве её не удаётся получать, они уходят. Они ценят слово и контракт, и, если государство поощряет беспредел, они покидают родные места без сожаления. Наконец, им не хочется терять заработанное, и они размещают деньги там, где безопаснее. При этом ни для кого не секрет, что и в бизнесе существуют привычки. Искать удачи на неизвестных рынках сложнее, чем в собственной стране. Приноравливаться к чужим правилам - тоже. Нельзя просто сказать, что бизнесмены непатриотичны как класс. Они, скорее, более чувствительны к изменениям условий и в гораздо меньшей степени готовы с этим мириться. Или - за намного б[?]льшие деньги.

Собственно, в этом суть российских проблем. В 1990-е годы Россия притягивала к себе бизнес невероятной доходностью. За неё готовы были рисковать многие и многим. И до сих пор предприниматели в нашей стране ориентированы на очень высокие прибыли, но они могут достигаться только в условиях монополизма. В 2000-е годы сформировался консенсус между крупным бизнесом и властью: власть обеспечивала бизнесу монопольно высокие прибыли, но требовала политической лояльности.