Михаил Веллер - Друзья и звезды

— Поразительно, — неумно пробормотал я, чтоб что-то сказать. — А в «На полпути к Луне» — кроме того, что это и полпути к счастью, и ни туда и ни сюда, — ты никак не имел в виду названием, что «отправить на Луну» — это один из эвфемизмов «расстрелять», типа «в штаб Духонина» или «в Могилевскую губернию»?

— Да нет конечно!

— Я всегда хотел спросить: «Такой же я, как и все, только, может… — и, медленно растягивая в улыбке губы, Кирпиченко произнес гадость». Что он сказал? (Я озвучил свое предположение — гадость, которой мужчина может оскорбить женщину, характеризуя свои достоинства.) Это?

— Да я ничего конкретного в виду не имел, — отрекся Аксенов.

— Нет? — немного разочаровался я.

Социалистический реализм — это прославление партии в доступной для нее форме.

— Я много лет не мог понять, что форма у нас была идеологизирована сама по себе, — сказал я.

— Да ты что, — сказал он. — Неужели же кто-то думал иначе. Да когда Хрущев на нас орал, когда он материл Эрнста Неизвестного, — дело же было именно в форме.

— Слышал я от одного редактора ответ на вопрос: «Да что же в этом невинном и патриотическом тексте антисоветского?» — спросил я. «Да каждая запятая!» — ответил он. И потом я понял, что он был прав: эстетический нонконформизм — это эстетический аспект общего протеста. Протестная мода — хоть в одежде, хоть в музыке! Видно молодца по походке, видно сокола по перу. Отличаешься формой — значит отличаешься сущностью. Форма — она и есть проявление содержания. Содержание можно завуалировать, сделать неоднозначным, а форма — вот она! А получи розог! Тоталитарный строй — это единообразие, управляемость, предписанность во всем. И в форме творчества это отражается автоматически!

— «Затоваренная бочкотара» вышла в 68-м. И танки в Праге тоже были в 68-м, — медленно сказал Аксенов. — И жизнь после этого стала другой. Никакой связи здесь, разумеется, нет. Но можно увидеть какое-то совпадение. «Бочкотару» я уже писал не так, как ранние повести. Мне говорили, что сюрреализм советской жизни отразился в сюрреализме литературного изображения помимо сознательного желания автора. И не было у меня никакого сознательного желания. Вот писалось так. Так что с вопросами — это уже к моему подсознанию.

Понимаешь, в чем расхождение. Пишешь как хочешь. Хоть не все, что хочешь. А жизнь такая, как не хочешь. Вот это несовпадение начинает мучить.

Слава — это когда другие знают о тебе то, чего ты сам о себе не знаешь.

В погроме «МетрОполя» приняли участие «коллеги-писатели» Сергей Михалков, Юрий Бондарев, Борис Полевой, Виктор Розов, Григорий Бакланов, Римма Казакова, Сергей Залыгин, Александр Борщаговский, Егор Исаев, Яков Козловский и группа товарищей. Юным дарованиям настучали по всем местам. Свободы нанюхались?! Хотели издать альманах помимо цензуры, без редактуры и вне очереди… М-мэрзавцы антисоветские!!! Жаль, что посадить не за что…

Наука об изготовлении и распространении слухов называется «руматология», ею владели политики всех стран тысячи лет, и она преподается на высших курсах всех спецслужб мира.

Таким образом Виктор Ерофеев и Евгений Попов, скажем, оказались гомосексуалистами, которые решили издать неподцензурный альманах. Чтобы испытать свою крепкую мужскую дружбу. Все остальные выглядели немногим лучше: выродки и извращенцы, маньяки и бездари. Народ должен знать своих предателей.

Аксенов был фигурой центральной, ключевой. За него и взялись основательней. Он имел миллион долларов в США, исписался, спился, и устроил «МетрОполь» ради скандала, который привлечет к нему внимание на Западе, куда он давно собрался уехать.

Я читал собственными глазами — Виктор Конецкий:

— Аксенову я никогда не прощу, что из-за него молодые талантливые Попов и Ерофеев не могли печататься. И передай Ваське — пусть не попадается мне на каком-нибудь международном перекрестке — в морду заеду! Он меня знает, я это могу!

Учитывая крепкую форму Аксенова и сорок кило пьющего Конецкого — угроза забавляла. Но Витя Конецкий, свой парень, любимец всех моряков, ругатель официальных инстанций — боже мой, и он туда же…

Самый подлый слух пустили про якобы наследство Романа Кармена. Что Аксенов с Майей, еще официальной женой Кармена, ждут только его смерти, чтоб получить немалые киношные деньги Кармена — и тогда сразу уехать в Америку.

И мы спорили, что это неправда.

— Вась, а ведь я тебе однажды письмо написал.