Александр Уразов - Судьба штрафника. «Война всё спишет»?

Когда я пришел на передний край в следующий раз, помкомвзвода устроил мне разнос, что я не доложил о раненом. Тот продолжал стонать, помощь ему никто не оказал. Я ответил, что это не так, что командир взвода посылал Крумана оказать помощь, что он побывал в окопе раненого и нашел его мертвым. Помкомвзвода взорвался. Он, не боясь близости противника, употребляя многоэтажные словесные конструкции, обещал оторвать голову Круману, которого здесь не было, и, стало быть, он нагло врет.

— Прислушайся в перерывах между взрывами! — сказал он мне.

Я осторожно приподнял голову над бруствером и услышал стон из окопа, где несколько дней назад мы с Садыковым обнаружили двух убитых, сидевших лицом друг к другу. Мороз пробежал между лопаток — неужели живы те, кого мы посчитали мертвыми?! Не может быть! На мой вопрос, кто может быть в окопе, помкомвзвода ответил: «Да твой же друг — Вуймин».

Я замер. В голове заплясали всякие мудрые народные пословицы и поговорки: «Сам погибай, а товарища выручай», «Старый друг — лучше новых двух» и другие.

— Санитарная сумка есть? — спросил я.

— Э-э-э, парень, ты это брось! Нас и так мало, чтобы еще и связного терять. Для этого есть санитары, тот же Круман — скажи Садыкову, чтобы прислал его ко мне.

Солнце палило немилосердно, как это иногда бывает в бабье лето. Я представил, как на солнечном южном скате в окопе мучается Вуймин, обливаясь кровью и потом, без воды, без помощи, без надежды. Вряд ли он дотянет до ночи.

Садыков, узнав из моего рассказа все, что произошло, приказал Ивану Живайкину немедленно прислать Крумана к нему. Прибежал Круман. Сдерживая ярость, Садыков спросил:

— Ты оказал помощь раненому в окопе на склоне гряды?

— Но он умер! — ответил Круман.

— Ты был в его окопе?

Круман замялся, а затем под напором Садыкова признался, что не был, но подползал к гребню, долго слушал и, не услышав ни звука, посчитал, что Вуймин умер.

— Какой приказ ты получил?

— Оказать помощь раненому, дождаться темноты в его окопе и вынести в тыл.

— Почему ты не выполнил приказ?

Круман молчал, повесив голову.

— Бери сумку, немедленно окажи помощь раненому и вынеси его, не дожидаясь темноты!

Круман ответил, что одному из окопа Вуймина ему не вытащить — он очень тяжелый.

— Вам поможет связной!

Круман взял сумку, и не побежал перебежками, а пополз на передовую. Садыков вырвал у меня из рук винтовку, дослал патрон и, прицелившись, выстрелил в голову Круману. Затем он приказал связному Васильева забрать у застреленного Крумана сумку, взять санитара Козбекова и пойти на передовую, вынести Вуймина, оказать ему помощь в нашей зоне в укрытии и отправить в тыл.

Вскоре я увидел, как двое тащат на шинели третьего, и бросился им помочь. Поднялась сильная стрельба, начали рваться мины, и мы осторожно опустили Вуймина в окоп. Сгибать его было нельзя из-за сквозного ранения в живот, но всех нас могли убить, если бы мы продолжили двигаться на виду у врага. Опустив Вуймина в окоп, мы рассыпались в ближайшие окопы и под сопки. С четверть часа продолжался плотный огонь, но после стих.

Мы вернулись к окопу, в котором стонал Вуймин. Как теперь его вытащить? Если взять за плечи и ноги, то мы можем согнуть его в поясе и не только причинить невыносимую боль, но и повредить его разорванные пулей внутренности. Тогда я лег на песок, опустил руки в окоп, подсунул ладони под поясницу Вуймина. Она была обильно мокра от крови. Вуймин увидел мое лицо близко к своему, узнал и слабо пожаловался:

— Вот видишь, Саша, и меня ранило, как Бугаева, скоро и я умру…

У меня перехватило горло, и я не мог найти слова утешения. Проглотив комок, я сказал ребятам:

— Поднимайте одновременно и на одном уровне со мной!

Мы снова хотели взяться за концы палатки, один в ногах и двое в голове, но поняли, что для раненого это равносильно смерти. Тогда я сказал:

— Давайте тащить по песку, обходя неровности.

Так и сделали. Чего только не может вынести человек, какие мучения, какие нагрузки! Потом Вуймина на КП перевязал Живайкин.

— Пить, пить! — просил раненый, но Живайкин запретил — это смерть. Вода вынесет в брюшину содержимое кишечника, и тогда конец. После я узнал, что Вуймин попал в медсанбат, а затем в госпиталь, остался жив. Спасло его то, что перед ранением он голодал.

Вечером я еще был жив и передал командиру взвода, что в его взводе осталось 18 бойцов.

— Вы будете девятнадцатым, — сказал он. — Вы теперь мне не нужны, а оборону надо держать. Идите к помкомвзвода в его распоряжение.