Лариса Кириллина - Детство в мегаполисе, или записки современной матери

Самое трогательное — из мучительного периода привыкания к детскому саду.

— Не хочу сегодня в детский сад!

— Юрик, а ты хочешь стать царем Салтаном?

— Нет, не хочу.

— А князем Гвидоном?

— Нет.

— А мусорщиком?

— Тоже нет!

— А кем же ты хочешь быть?

— Маленьким мальчиком.

Помимо Пушкина, большим успехом пользовалась книжечка со стихотворением Сергея Михалкова про мам, которые «всякие нужны». Одна — вагоновожатый, другая — милиционер… Красота! На каждой страничке — картинка. Юрик водит пальцем, комментируя: «Это мама-летчик. Она богатая. — А твоя мама кто? — Профессор. Бедная!»… Увы, про нашего брата детских книжек не пишут. Но все же просвещение приносит некоторые плоды. Заметив на улице человека в инвалидной коляске, тотчас окрестил ее «айболитной коляской».

Однако, невзирая на все мои усилия, пристрастить ребенка к чтению так и не удалось. Из моих уст он готов слушать хоть Пушкина, хоть Лермонтова, хоть Киплинга, хоть Кэррола — но сам никогда не возьмет в руки книгу, если это не руководство по эксплуатации «жигулей» и не брошюра с правилами дорожного движения. «Над вымыслом слезами обольюсь» — это не о моем сыне, хотя ни в душевной тонкости, ни в эмоциональности отказать ему нельзя.

Видимо, меня угораздило произвести на свет своего антипода: личность, изначально не ориентированную на письменный способ общения с миром. Я не люблю читать стихи вслух — он не воспринимает их глазами; мне легче думается за листком бумаги или за монитором, где я сразу вижу написанное — его же процесс записи сковывает, и богатая обычно речь становится неловкой и рваной. Я обладаю так называемой «врожденной» грамотностью — его орфография бывает совершенно фантастической.

Говорят, современные дети все таковы. Книг они не читают, а пишут в лучшем случае SMS-ки. Но это может означать не только умственную леность юного поколения, а вещь куда более серьезную: умирание нашей культурной традиции, основанной на передаче сакральных или сакрализованных текстах.

«В начале было Слово», — гласил один из основополагающих текстов этой традиции.

«Что такое слово?» — опрометчиво спросил методист первоклассников.

«Слово — это комплект букв!» — ничтоже сумняшеся ответил мой семилетний безграмотный эрудит.

Полдень. Детская площадка. Песочница. Несколько маленьких человечков в разноцветных комбинезончиках деловито и вдохновенно сооружают куличики. Мамы и бабушки негромко общаются, поглядывая на часы: скоро обедать и спать.

Вдруг…

«Тр-тр-тр-трахх!»…

Головки в смешных шапочках разом поворачиваются на звук. Пластмассовые совочки выпадают из грязных ручонок. Словно бы повинуясь неодолимому зову, детишки перелезают или переваливаются через бортик песочницы и целеустремленно топают навстречу источнику звука. Взрослые, безнадежно вздыхая — следом, придерживая малышей за лямки штанишек, за пояски и за шарфики.

За углом экскаватор роет яму.

«Опять выключат горячую воду», — думают мамы и бабушки.

Малыши в разноцветных комбинезончиках молча обступают заграждение и погружаются в восторженное созерцание.

Огромное чудовище с рыком, ревом, хрипением, лязгом и стонами жадно вгрызается в пеструю землю: слой темный, слой желтый, слой глинистый… Пахнет выдранной с корнем травой, пахнет влажной утробой земли, пахнет затхлой соляркой и разогретым металлом… Чудовище раз за разом поднимает морду с железными зубьями, хватает кусок, потом отводит вбок длинную шею — и выплевывает его поверх грязной кучи. При этом оно иногда приседает на задние лапы и словно чуть-чуть пританцовывает.

А из соседних дворов подтягиваются другие дети — мальчики и девочки — влекущие за собой недовольных, но покорных этой прихоти мам и бабушек. Вновь пришедшие так же молча встают у ограды — и смотрят, смотрят, смотрят…

Наверное, в доисторические времена дети племени точно так же сползались поглядеть на попавшего в охотничью яму зверя. Скажем, зубра или мамонта, хотя экскаватор больше походит на динозавра. Наука считает, что первые люди уже не застали на земле звероящеров. А откуда же тогда сказки о драконах?

И откуда такая поголовная любовь к динозаврам у нынешних детей мегаполиса, которым куда привычнее зрелище работающего экскаватора?

В московский Политехнический музей я впервые попала благодаря своему четырехлетнему сыну. Раньше я там никогда не была. Знаменитых вечеров поэзии, где блистали «шестидесятники», я уже не застала, экспозиция же меня нисколько не интересовала.