Николай Устрялов - Германия. В круговороте фашистской свастики

Теодор Вольф, редактор «Берлинер Тагеблатт», был не лучше. Перед войной и в начале войны, когда надо было толкать Германию в пекло войны, он был яростным сторонником монархии. После же войны никто не ругал низложенную династию Гогенцоллернов более мерзкими и черными словами, чем Вольф.

Когда в 1926 году правительство предприняло робкие попытки ограничить распространение в стране порнографии и другой подрывной литературы, сеющей нигилизм и распущенность в стране, это Вольф разругал новый закон и в знак протеста вышел из рядов демократической партии, которая поддержала этот законопроект.

Для того чтобы полностью понять этого мерзкого «публициста», необходимо знать, до какой степени отсутствия всякого стыда и совести дошло в Германии распространение порнографической литературы, распространяемой такими деятелями антикультуры, как Вольф.

Еще более влиятельным еврейским растлителем, чем Бернхард и Вольф, был Максимилиан Харден, брат Виттинга, уже упоминавшегося еврейского пораженца. В своей личной газете «Цукунфт» (Die Zukunft. «Будущее») Харден объяснял немцам политические вопросы в течение более двадцати лет. Едва ли кто превзошел его по части увертливости и скрытого яда.

Он начал карьеру в имперской Германии с того, что начал поносить институты монархической Германии с, так сказать, моральных позиций, обсасывая всякие скандальные истории и делая из них антимонархические выводы. Во время войны он стал крупным провокатором, требуя присоединения к Германии всей Бельгии, севера Франции и бассейна реки Конго (Vide Zukunft 17 October 1914). Но ведь на таких «троянских коней» ссылалась иностранная пресса, чтобы разжечь горнило войны. После же того, как в войну вступила Америка, Харден стал горячим поклонником президента Вильсона. В 1919 году он тоже развернул кампанию по затыканию рта немецкому народу и признанию позорных и тиранических условий Версальского договора.

Движущей силой всех подобных персонажей является их преданность и зависимость от международных еврейских организаций в ущерб стране пребывания и проживания. Недаром всемирно известный историк Фридрих Тиме (Fridrich Thimme) назвал Хардена «Иудой немецкого народа», но это определение вполне относится к ним всем.

Еще в XIX веке беспокойные наблюдатели замечали, что так называемую немецкую культурную жизнь уже трудно назвать немецкой, но надо называть еврейской по форме и по содержанию. Ситуацию достаточно четко обрисовал еврейский публицист Мориц Гольдштейн (Moritz Goldstein) в статье, опубликованной в марте 1912 года в «Kunstwart», очень известном немецком культурном журнале.

Гольдштейн описывает, как евреи проникли во все сферы немецкой культурной жизни, сначала в качестве учеников, но которые потом стали выживать своих же учителей: «Внезапно евреи захватили все должности, кроме тех, которые только силой от них удерживались. Евреи заменили немецкие цели и задачи своими собственными и энергично стали их добиваться. Создается впечатление, что немецкая культурная жизнь полностью перешла в руки евреев. Этого, конечно, христиане не ожидали и не хотели, но ничего сделать уже не могли. Поэтому они начали обзывать нас оскорбительными словами и видеть в нас угрозу своей собственной культуре и самому существованию. И теперь мы стоим перед следующей проблемой: мы, евреи, руководим и администрируем интеллектуальной собственностью нации, которая отвергает нашу компетентность, квалификацию, а главное — чистую совесть на это».

Гольдштейн описывает еврейскую администрацию и контроль немецкого искусства и культуры как «изумительный факт». Взгляд назад в состояние до 1933 года полностью подтвердит показания Гольдштейна. Во всех сферах, будь то сцена, литература, музыка, рисование, пластические сферы, кинематография и с недавних пор радио, евреи заняли все ведущие позиции и изгнали всех немцев.

Взять, например, берлинскую сцену, которая в провинциальных театрах просто имитируется — вся она под еврейским руководством. Репертуар составляется на еврейский вкус, и вы никогда не увидите там «Венецианского купца» Шекспира, но зато «Натана Мудрого» Лессинга сколько угодно. В целом пьесы еврейских драматургов подавляют все остальное. Как будто воплощается лозунг: «Еврейская сцена — только для еврейских авторов».

В области литературы: бестселлеры — это всегда еврейские авторы. Все мы еще помним имена еврейских ходовых писателей, как: Эмиль Людвиг (Emil Ludwig), Якоб Вассерман (Jacob Wasserman), Арнольд Цвейг (Arnold Zweig), Лион Фейхтвангер (Lion Feuchtwanger) и другие. Тираж каждого этих авторов намного перевешивал тиражи остальных немецких авторов, вместе взятых. Статистика показывает, что половина всей немецкой беллетристики, циркулирующей за границей, — это еврейские авторы. Еврейским авторам создается беспрецедентная реклама, и нужная книга выходит миллионными тиражами. Взять хотя бы книги известного еврейского писателя Эрих Мария Ремарка. Его книги наполнены такой гадостью и омерзением, в которой столько отвращения к Германии и всему немецкому, что после их прочтения хочется просто вымыться. Или взять хотя бы однофамильца Арнольда Цвейга — Стефана Цвейга, который получает огромную рекламу и книги которого уже стоят в плане еще будучи неоконченными. (Арнольд Цвейг (1887–1968) убежал за границу в 1933 году, переждал войну и в 1948 году вернулся в Берлин, как гриф на пепелище. — Примеч. пер .).