Алексей Соловьев - Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях

Члены Палаты создали рабочую группу по выработке предложений, в нее вошли известные правозащитники, возглавляющая Союз комитетов солдатских матерей России Валентина Мельникова, своих представителей вынуждено было включить и военное ведомство.

Позволю себе небольшое отступление. Заседания рабочей группы проходили еженедельно, внимание со стороны журналистов было огромное. Члены палаты и приглашенные эксперты совещались в небольшом зале офиса Анатолия Кучерены. Мы решили провести первое совещание в закрытом режиме, а потом организовали брифинг основных ньюсмейкеров, которые ознакомили прессу с итогами обсуждения. Журналисты были явно недовольны таким поворотом дела. Сначала обозреватель «Московского комсомольца» Юлия Калинина обрушилась на нас с критикой за то, что Общественная палата пытается кулуарно решать вопросы, связанные с «дедовщиной», а потом и мэтр отечественного телевидения Владимир Познер в своей программе «Времена» прямо спросил Кучерену: «Почему вы за закрытыми дверями совещаетесь, какое же это гражданское общество?» После этого заседания стали проходить открыто, какими бы острыми ни были дискуссии, когда общественники пытались вразумить высокопоставленных чиновников Минобороны пойти на серьезные реформы. Уже на следующей встрече в маленькой комнатке яблоку негде было упасть, журналисты с камерами и диктофонами буквально нависали над головами собравшихся.

Комиссия традиционно собиралась по субботам. Казалось бы, выходной день, люди должны отдыхать, но с каждым разом приглашенных экспертов и коллег-журналистов становилось все больше и больше. Порой стоило огромных усилий организовать своеобразные «коридоры», чтобы участники заседания могли бы протиснуться к своему рабочему месту за столом. Разработка предложений продолжалась несколько месяцев, шли жаркие многочасовые дискуссии, как именно бороться с «дедовщиной». И вот в апреле пакет предложений был передан в Министерство обороны. Надо сказать, инициативу Общественной палаты военные не «замылили», как это часто у нас бывает, а приняли к сведению. Многие предложения уже реализованы. В армии появились родительские комитеты, при воинских частях начали работать правозащитники, появился общественный контроль за тем, что происходит в вооруженных силах. Конечно, в некоторых воинских частях пытаются создать «декоративные советы», состоящие из лояльных родителей, но надо признать – перелом наступил, общественности разрешили наблюдать за тем, что происходит в армии, и не просто наблюдать, а оказывать влияние на устройство жизни военнослужащих.

Не успели утихнуть страсти вокруг дела Сычева, как страну всколыхнула новая волна негодования по поводу ситуации с алтайским железнодорожником Олегом Щербинским, обвиненным в гибели губернатора Михаила Евдокимова. Его осудили на четыре года, сделав «крайним» в совсем неоднозначной трагической истории. Руководители следственных органов края решили не обременять себя доскональным изучением дела, искать подозреваемого, вернее, обвиняемого им, прямо скажем, особенно не пришлось.

Невольный участник той драмы был не виновным, а скорее потерпевшим. Только силы были неравные: против него начала работать административная машина, еще с советских времен привыкшая назначать виноватых: люди бесследно исчезали где-нибудь в лагерях, тюрьмах и психушках. Тем, кто пытался бороться, рано или поздно приходилось тоже идти по «крутому маршруту» либо покидать страну. Если с началом перестройки в крупных городах ощущались демократические перемены, то в глубинке, в регионах, продолжали править те, кто поплевывал и на демократию, и на законность. Однако народ уже не хотел мириться с этим. Во многих городах страны от Калиниграда до Владивостока и от Краснодара до Архангельска устраивались акции протеста против решения краевого суда упрятать Щербинского за решетку, автомобилисты привязывали к своим машинам белые ленточки, включали аварийные сигналы, гудки клаксонов. Это было стихийное народное движение, относительно спокойное и в рамках закона. Акция называлась «Нет мигалкам». Люди хотели показать, что им осточертел беспредел сановников, чувствующих себя хозяевами на дорогах. Количество «мигалок» зашкаливало, их получали все, кто хоть как-то был близок к власти. «Слуги народа» провоцировали аварии на дорогах, создавали неоправданные пробки, а в случае инцидента оказывались всегда правы.