Станислав Белковский - Империя Владимира Путина

Это не так. Всплеск русского национализма – вполне естественная защитная реакция русского-российского организма на затянувшуюся, почти двадцатилетнюю эпоху национального унижения. Когда постоянно и систематически унижают человека, объясняя ему, что он – недоделанное полено, недостойное хорошей людской доли, у человека, даже самого кроткого, рано или поздно кончается терпение, а начинается – тяга к топору. То же относится и к народам, «нациям-личностям», а к русскому народу – сегодня и сейчас.

В первой половине текущего десятилетия казалось, что с периодом национального унижения покончит Владимир Путин. Этого не случилось. Унижения лишь усугубились, а ожидания и надежды разбились о скверный анекдот «Пятой империи», символы которой – Рамзан Кадыров и Ксения Собчак на гламурной кокаиновой вечеринке.

Русский национализм возрастает объективно и потому он неостановим. Вопрос лишь в том, станет ли этот национализм созидательной силой или разрушительной. Первое требует серьезной и ответственной политической структуры русского национализма.

Пока на этом политическом поле есть лишь серьезная структура. Это ДПНИ. Не соглашусь с тем, что идеология ДПНИ маргинальна. Маргинальны многочисленные моллюски, налипающие на борта растущей силы, а не само движение, возглавляемое Александром Беловым.

В какой-то мере ДПНИ – сила европейского выбора. Ведь идеи и лозунги борьбы против нелегальной иммиграции становятся все популярнее, более того – все неизбежнее в Европе. В том числе – в контексте цивилизационного кризиса «страны святых чудес». Большой начальник моего любимого западноевропейского города, в котором практически нет преступности (на самом деле нет), сказал недавно: у нас потону нет преступлений, что мы не создаем рабочих мест для чуждых нам людей из отдаленных миров. Так и сказал.

ДПНИ, безусловно, претерпит еще массу трансформаций и едва ли сохранится в нынешнем виде. Но националистические силы в процессе транзита власти в 2007—2008 годах сыграют большую роль – в этом сомневаться не приходится.

По экспертной России циркулирует миф, согласно которому у нас уже была оранжевая революция – в 1991 году.

Вынужден не согласиться. Если брать за эталон «оранжевого» украинскую революцию-2004, то 1991 год не имеет к оранжизму ни малейшего отношения.

Действительно, в России имела место национал-оранжевая политическая коалиция. Но ни в каком не 1991-м, а как раз наоборот – в 1996-м году. Народно-патриотический союз России (НПСР), поддержавший кандидата в президенты Геннадия Зюганова. Многочисленные некоммунисты и даже антикоммунисты сделали тогда ставку на представителя КПРФ. Но у той коалиции не хватило энергии и воли, чтобы взять власть.

Путь к победе-2008 лежит через создание нового НПСР, способного выдвинуть единого кандидата от всей без исключения реальной (небутафорской) оппозиции. Кандидата, который сумеет победить.

Так что «национал-оранжизм», как выясняется, – очень правильное название. Хочется искренне поблагодарить того неизвестного солдата, который нашел это верное слово. Он всячески заслуживает хрустальной поздравительной рюмки в день нашей всеобщей победы.

Сегодня – вторая годовщина украинской Оранжевой революции. 22 ноября 2004 года несколько десятков, а затем и сотен тысяч украинцев вышли на киевский майдан Незалежности, чтобы опротестовать предложенный им политтехнологический вариант продолжения клептократии.

Сейчас многие участники Майдана – в первую очередь крупные бизнесмены, которые так и не успели или же не смогли конвертировать Революцию в устойчивую крупную собственность – не скрывают горького разочарования подлинным исходом той исторической драмы. Они, конечно же, лукавят (впрочем, может быть, искренне ошибаются). Действительно, многие активные деятели революции проиграли, оказавшись вне власти и без власти уже через полтора года после Майдана. Но оранжевые революционные ценности, вне всякого сомнения, победили – и эту победу никто уже не оспаривает. На Украине есть и реальная свобода слова, и полноценная состязательность политических субъектов, и право каждого гражданина на свободный политический выбор. Украина нарушила монополию Москвы на постсоветском пространстве, став альтернативным центром консолидации и источником политических инноваций.