ФОТОГЛАС
В Москве прошла церемония вручения Международной премии Станиславского за 2012 год накануне юбилея великого режиссёра. Эта премия была учреждена в 1994 году фондом Станиславского и вручается ежегодно за достижения в области театрального искусства.
В списке лауреатов в номинации "Событие сезона" - директор Музея имени А.А. Бахрушина Дмитрий Родионов. На снимке он вместе с режиссёром Сергеем Женовачом.
В воскресенье в Новопушкинском сквере состоялся митинг "Против политики Департамента культуры столицы в области репертуарных театров и других учреждений культуры". В "собрании" участвовало около ста человек и представители СМИ. Несогласные стояли с плакатами: "Булгаков, Гоголь, Маяковский, кто следующий?", "Верните зрителю Театр Гоголя! Долой захватчиков!". Выступавшие призывали власти к открытому диалогу с работниками культуры.
В Московском Доме фотографии представлена ретроспективная выставка одного из известных спортивных фотографов советской эпохи Льва Бородулина. Родился он
в Москве в 1923 году. В 1940-м поступил на художественное отделение Московского полиграфического института.
В 1941 году ушёл на фронт.
После войны, окончив полиграфический институт, увлёкся фотографией, стал
профессиональным спортивным фотокорреспондентом журнала "Огонёк".
За 15 лет работы в редакции Бородулин объехал почти весь мир, снимая Олимпийские игры и чемпионаты мира. Многие его работы вошли в золотой фонд отечественной фотографии. В 1972-м за достижения в области спортивной фотографии он был награждён золотой олимпийской медалью в Мюнхене.
Писать или пасти
ОЧЕВИДЕЦ
Когда-то много лет назад мне в руки попала не совсем обычная книга Михаила Зощенко. Изданная в конце 30-х годов, она свидетельствовала о том, что писатель понемногу отходит от своей легендарной манеры, потихоньку нащупывает новые пути.
Например, в документальной повести о революционных событиях 1917 года даёт оценку личности Александра Керенского. Совсем краткую. Керенский, полагает Зощенко (цитирую не дословно, но за смысл ручаюсь), воспринимал свой чисто артистический успех у публики как триумф политика и государственного мужа.
В последнее время это вроде бы частное замечание меланхоличного Зощенко часто приходит на ум. По поводу вполне конкретному. Кое-кто из собратьев писателей, добившись успеха у публики, начинает трактовать это своё счастливое достижение весьма расширительно. Принимается, от чего предостерегал коллег Николай Гумилёв, "пасти народы". И даже государства.
Честно говоря, грех это известный и, при определённом складе характера, вполне простительный. Человек, взявший в руки перо (читай, севший за компьютер), имеет право судить обо всём. Критиковать, опровергать, оспаривать любое постановление, любому мнению противоречить, каждому решению оппонировать. О чём угодно предупреждать и что угодно пророчить. Но как раз это неотчуждаемое право на свободу слова и мнений должно удерживать его от вмешательства в сферы, где он некомпетентен по определению, по предназначению своей рефлексирующей природы. Должно разумно предостерегать его от желания непосредственно управлять государством, командовать армиями и полками, вводить макро- или микроэкономику, определять геополитику. Пусть всему этому способствуют твои образы, но не твои декларации и призывы.
Конечно, "каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны". Никому не запретишь, наблюдая со стороны кризисы и смуты, мнить себя отцом нации и спасителем отечества. Однако, как мне кажется, сама суть литературного таланта и писательского творчества противоположна конкретному, прагматическому, предполагающему компромиссы действию политика. Разумеется, если политик имеется в виду мудрый и осмотрительный. Поскольку политик воспалённый, легко возбудимый, заполошно романтический как раз и напоминает собой импульсивного поэта, готового в реальности, а не в воображении "смазать карту будня". А в этом самом "будне" и протекает по преимуществу обыденная человеческая жизнь, которую писателю при всём высоком парении духа положено знать и уважать.
Фазиль Искандер как-то грустно заметил, что ни один народ никогда не прислушивался к мнению своих писателей. Это горько, если иметь в виду авторские прозрения, душевные терзания, мучительные осмысления народной и общественной жизни. Но, если речь идёт о стремлении совершенно конкретно, в течение двух-трёх дней переделать мир по образу и подобию своих заветных непримиримых идеалов, то, слава богу, пожалуй, что такие эффектные поэтические озарения народ пропускает мимо ушей.
Читать дальше