— Пришло время снять маску, Сергей, побеседовать по существу.
— Надо ли? По-прежнему не хотел бы рассказывать об этой роли. Слишком тяжело она далась.
— Но вы еще в апреле прошлого года в программе «Вечерний Ургант» произнесли «а». Вашего «б» ждали почти девять месяцев…
— Был дебютный выпуск шоу, и Ваня построил диалог в юмористической манере. Задал короткий вопрос, я ответил еще более кратко. «Вы сыграли Высоцкого?» — «Да». Вот и все. Посмеялись и разошлись. Может, и правильно. Балагурить о фильме с шутками и прибаутками не смог бы. Это было бы оскорбительно по отношению к профессии. Работа отняла два года жизни, потребовала максимальной мобилизации сил и эмоций, а теперь, значит, превращать сделанное в тему для очередного анекдота? Дескать, Безруков всех переиграл — от Христа до Пушкина с Есениным, вот и до Высоцкого добрался… К сожалению, у нас тяжело переносят чужой успех. Давно с этим столкнулся. Люди придумали совершенно не похожий на меня образ — этакого баловня судьбы, зазнавшегося пафосного типа, которому все в жизни достается легко и не слишком заслуженно. Почему-то в плохое мы верим охотнее, чем в хорошее. Наверное, так проще и удобнее. Вопрос, каков я в действительности, почти не возникает. С другой стороны, нелепо рвать на груди рубаху и кричать: «Посмотрите, я не такой!» В подобной ситуации нет однозначного ответа, каждый выбирает для себя. Мне легче не вступать в выяснение отношений, не пытаться переубедить, сагитировать. Например, нередко слышу, что со мной трудно работать. Мол, такую звезду дает — только держись! Но уже не раз бывало, что режиссер, с которым мы впервые встречались на проекте, после съемок говорил, что не испытывал проблем со мной на площадке. Тем не менее легенда о несносном характере Безрукова живет. Иногда думаю: может, у меня завелся двойник-вредитель, из зависти распространяющий ложь и грязь в мой адрес? Откуда-то ведь должно все браться? В такой ситуации любые слова выглядят попыткой извиниться, а мне не за что и не перед кем каяться. Чем ждать оправданий, лучше посмотреть фильм и оценить сделанное. В этом смысле показательной была реакция на «Высоцкого» прокатчиков в Петербурге. Для них устроили презентацию задолго до премьеры. В силу рода занятий прокатчики в подавляющем большинстве люди циничные и лишенные сантиментов. Ведут себя как покупатели на рынке — сначала их интересуют деньги, а потом творчество. Ходят и выбирают товар. Под презентацию был арендован Михайловский театр, в фойе развернута фотовыставка реальных снимков Владимира Семеновича и кадров с наших съемок. Вел вечер Иван Ургант, выступали продюсеры Константин Эрнст и Анатолий Максимов, Никита Высоцкий читал стихи отца. Словом, все делалось, чтобы настроить публику на соответствующий лад и подготовить к показу двадцатиминутного эпизода картины с клинической смертью героя. Увиденное произвело впечатление, но в зале ведь собрались матерые профи, они стали прикидывать, сколько из экранной картинки дорисовано, дотянуто на компьютере. Все же смотрели «Аватара», технологиями удивить сегодня трудно. А потом луч прожектора выхватил из темноты старый микрофон семидесятых годов. К нему я и пошел. В гриме, в костюме и с гитарой. Зал оцепенел! Одно дело — киноизображение, плоская модель, движущаяся по экрану, другое — живой человек, шагающий по проходу между креслами. Услышав за спиной шепот: «Володя!» — я понял, что не зря натерпелся на съемках… Поднявшись на сцену, спел «Охоту на волков». Под фонограмму. Это было принципиальное решение. И в фильме в песнях звучит настоящий голос Высоцкого. Но на гитаре я играл сам. С последним аккордом погас свет, и я ушел за кулисы. В зале повисла тишина. Продюсеры потом рассказывали, что люди, те самые толстокожие прокатчики, плакали. Это дорогого стоит!
— Сборы были отменными, но критика фильм не пощадила. Да и вам досталось на орехи. По обыкновению...
— Ничего удивительного. К Высоцкому в нашей стране отношение особое. Трепетное. Это, извините, не Сталин или Брежнев. Политиков, других исторических персонажей можно любить и ненавидеть, но их не воспринимают как членов семьи. А Владимир Семенович был у каждого свой, родной. У меня в том числе. Как величайшую ценность у нас дома хранили заслушанную до дыр пластинку с песнями Высоцкого. Когда приходили гости, родители ставили меня, пацаненка, на табурет, и я пел «В желтой жаркой Африке». Да что рассказывать? Наверняка у большинства из выросших в семидесятые в Советском Союзе есть похожая история. Отсюда и ревность: о чем фильм, кто играет главного героя? Я долго и упорно отказывался от роли. Проекту ведь много лет. Когда Анатолий Максимов впервые позвонил с предложением, я был в Нижегородской области на похоронах бабушки. Толя принес соболезнования и сказал, что хочет включить меня в кастинг. Я категорически возражал, убеждал не делать этого, предвидя реакцию, которая последует на известие, что Высоцкого сыграет Безруков. Зачем вызывать дополнительное озлобление и раздражение? Для меня было ясно: вне зависимости от результата фильм обольют грязью из-за моего участия в нем. Так уж повелось. Словом, я отказался от кастинга, и Александр Митта, который собирался снимать картину, после долгих проб утвердил на роль другого актера. Я посчитал тему закрытой, но через год Максимов вернулся к разговору. Мы тогда ездили по стране с предпремьерным показом «Каникул строгого режима», и в каком-то из перелетов Толя дал мне сценарий «Высоцкого». Мол, почитай, скажешь мнение. Я прочел и честно ответил, что материал взрывоопасный. А потом Максимов показал мою же фотографию, которую компьютерщики слегка «загримировали» под Владимира Семеновича. Я спросил: «Что хочешь?» Толя предложил: «Давай попробуем. Если не получится, даже никому не расскажем». В общем, стал склонять к труду, как говорил герой Шукшина в «Калине красной»… Художник Петр Горшенин сделал пробный грим, мы сняли несколько сцен. И начались репетиции, сложная работа гримеров, которым предстояло найти мне лицо, добившись полной идентичности с Высоцким. Относительного внешнего сходства было недостаточно. Иначе история теряла смысл. Процесс шел тяжело…
Читать дальше
