Даниил Яневский - Хроника «оранжевой» революции

А потом мужик заплакал. Поверьте, очень горько смотреть на то, как плачет мужик в возрасте. Люди стали его успокаивать. А он стал рассказывать. Привезли их вчера ночью, около 02:00.

С тех пор еще не кормили ни разу. Едят то, что взяли с собой. Обещали заплатить по 150 гривен, но только после возвращения обратно, а пока дают по пять гривен на человека. Сам он шахтер, показал черные от работы руки, поехал в Киев, потому что сын женится, а денег на свадьбу нет, зарплаты не платят, хозяева угрожали увольнением, если не согласится поехать. В конце концов, голубой флаг полетел в кусты…».

За мужчиной на сцене, за движениями седовласого мужчины и его красавицы, за танцем десятков пар с балкона второго этажа наблюдали сотни, если не тысячи пар глаз. Еда и напитки давно закончились (или почти закончились), но торжественно одетые люди не расходились. Это необычно для официальных киевских вечеринок, скажу я вам — гости, как правило, быстренько расходятся — или «доходить» в ближайшем ресторане или баре, или по другим не менее благородным делам. Расходятся под аккомпанемент искренних сожалений хозяев, дескать, «как жаль, что вы, наконец, уходите». Что поделаешь — Киев — город занятых людей…

Письмо, поступившее на форум …com.ua

«…оглашение официальных результатов президентских выборов прозвучало для меня, равно как и для многих, суровым приговором. Я представил себе, с какой скоростью те граждане, симпатизирующие оранжевому лидеру и носившие эти красивые ленточки цвета апельсина на одежде, сумках, рюкзаках, и водители, цеплявшие их на свои автомобили, станут от них избавляться…

Но я ошибся. И эта ошибка будет одной из самых главных и самых радостных. Я понял, эта ошибка была связана с тем, что я не до конца уверовал в украинцев и граждан Украины других национальностей, готовых вместе и так дружно отстаивать свои права… Главное, меня поразил масштаб и дух происходящего.

Нет, не угас оранжевый цвет, а наоборот, стал появляться все больше и больше, везде и повсюду. На людях, домах, дорожных столбах, деревьях. Появляется все больше машин, едущих с ленточками и с флагом оранжевого цвета. Люди ищут одежду оранжевых и желтых цветов, покупают и угощают знакомых и друзей апельсинами и мандаринами. Таким образом, избиратели, не поверившие официальным итогам президентских выборов и чувствуя их значительную фальсификацию, что впоследствии и было признано Верховным Судом, начали демонстрировать свою готовность поддержать своего кандидата и высказать свое недоверие Центризбиркому, проводившему подсчет голосов….

В воздухе почувствовался ветер перемен. Я стал замечать: в Украине просыпается то, что ценится в любом народе больше всего, — воля к честности, справедливости и свободе. То, чего во все времена и больше всего боялись „по ту сторону“. Народ вышел за украденной правдой и, конечно же, за победой своего кандидата, которого они видят своим Президентом. И никто им уже не сможет помешать.

Сколько раз я ни бывал на Майдане и Крещатике, я никогда не видел такого огромного количества людей, ни на День независимости, ни на концертах звезд украинской и зарубежной эстрады. Я никогда не видел ту атмосферу добра, понимания, терпимости, взаимопомощи, которая царила среди этих людей. Я никогда не видел столько радующихся и улыбающихся людей. Я никогда не видел столько сияющих глаз, которые излучают только восторг, тепло и доброту. И более того, я никогда не мог подумать, что при таком скоплении людей Майдан и Крещатик на самом деле могут оказаться самыми безопасными местами в Украине, а может быть, и во всем мире.

И не было в душах этих людей зла и агрессии. Я искал ее на протяжении эти двух недель „оранжевой“ революции. Но усилия мои были тщетны. Не нашел я ни злобы, ни радости нетрезвых людей. Протестующие не бросились сломя головы на следующий день после выборов на Администрацию Президента, как это было в марте 2001 года, вступая в опасную бойню с выставленным спецназом. Наоборот. Оранжевые девчата с любовью и добротой вставляли цветы в щиты солдатам и улыбаясь подбадривали их дух. Все понимали — это их служба и любой бы мог оказаться на их месте…

Бывая на Майдане после работы, я не кричу „Кучму геть“ и не называю премьер-министра-кандидата на пост Президента зэком. И не потому, что я на службе у государства. Я считаю, эти слова несут отрицательные эмоции, в них есть нотки зла и насилия. Больше воспринимается „ганьба“, в чем я вижу больше несогласие и осуждение без агрессивной окраски. Я лично с товарищем не позволил группе молодых ребят на всю центральную улицу кричать и обзывать премьер-министра. Мы переговорили с ними и объяснили, что между собой они могут себе это позволить в зависимости от их порядочности и культуры. Но кричать на пол-Крещатика — это слишком. Они оказались достаточно неглупыми, чтобы это понять… Считаю, что ни у кого нет таких прав грубо высказываться в адрес вообще любого человека…