Правда, западный капитал несет с собой и потенциальные проблемы. В случае обострения ситуации на рыке ликвидности нерезиденты традиционно будут сбрасывать самые рисковые активы, в том числе российские долговые инструменты. Если ситуация 2008 года с резким оттоком капитала с российского рынка повторится, то сектор ОФЗ может рухнуть, а за ним и другие сегменты рынка облигаций. Так что открытие центрального депозитария — это не только приток западных денег, но и периодический их отток. Одним словом, волатильность на рынке долга может заметно вырасти.
Акции останутся у резидентов
А что же с акциями? Пока российская биржа и регулятор повременят с тем, чтобы западные инвесторы напрямую покупали и доли российских компаний. «На счете Euroclear, являющегося международным расчетным клиринговым центром, в соответствии с требованием законодательства сегодня из российских инструментов могут учитываться только облигации, — говорит Эдди Астанин. — Учет акций будет возможен не раньше июля 2014 года». (Хотя технически НРД готов к обслуживанию счета Euroclear.)
Допуск Euroclear к российскому рынку акций — следующая большая история. В частности, на рынке переживают, что ликвидность с рынка акций может окончательно уйти в западные юрисдикции. Однако в НРД не разделяют этих переживаний. «Опасения насчет перетока рынка за рубеж преувеличены», — уверен Астанин.
С другой стороны, допуск к российской инфраструктуре крупных западных расчетных центров Euroclear/Clearstream позволит привлечь на российский рынок акций длинные деньги. После чего станет возможно проводить приватизационные сделки на российских площадках с помощью удобной для инвесторов инфраструктуры.
График
Доходности ОФЗ упали из-за огромного спроса на них
Схема 1
Российский фондовый рынок долго обходился без центрального депозитария
Схема 2
Центродеп упростил систему обращения ценных бумаг
Баулин Александр
Известный венчурный капиталист Сергей Белоусов построил свою бизнес-стратегию на инвестициях в знания. Многочисленные истории успеха заставляют серьезно отнестись к его намерениям сделать миллиарды на единичных квантовых эффектах
Сергей Белоусов
Фото: Алексей Майшев
Четыре года назад Сергей Белоусов, возглавлявший тогда компанию Parallels, рассказывал журналу «Эксперт» о подводных камнях работы с инвесторами: «венчурном изнасиловании» и жесткой манере западных бизнесменов, постоянно стремящихся «отжать» партнера. За прошедшее время Белоусов сам стал венчурным капиталистом, но так и не укладывается ни в стандартный типаж бизнесмена, ни в образ нарисованного им же венчурного капиталиста. Если основанная с его участием Runa Capital действует в ИТ, привычной области для инвестиций, то Quantum Wave Fund (Qwave Fund), пожалуй, первый в мире фонд, задача которого — заработать на инвестициях в квантовые технологии. Начав разговор со связи полученного образования и выбранной сферы в венчурном бизнесе, мы закончили его обсуждением взаимосвязи проблем российского рынка инвестирования и образования.
С точки зрения интервьюера, бизнесмены делятся в основном на два типа. Одни отвечают на все вопросы, вальяжно развалившись в кресле, кажется, что вот-вот закурят сигару. Складывается впечатление, что они заранее просчитали все возможные расклады и только выбирают нужный ответ из заготовленных вариантов. Другие всегда напружинены и энергичны. Речь идет о внутреннем состоянии, о способе говорить. Кажется, что любой вопрос для них вызов, а ответ — способ вылить свою энергию на собеседника, чтобы заразить его своими идеями. Сергей совмещает в себе оба типа: может спокойно отвечать на вопрос в течение пятнадцати минут, но если тема задевает его за живое, начинает энергично мерить шагами кабинет, объясняя близкие ему вещи.
— При вашем содействии в 2011 году был организован Российский квантовый центр ( РКЦ), а в декабре 2012- го вы стали сооснователем фонда, инвестирующего в квантовые технологии. Образование в МФТИ сказывается?
— Дело не только в МФТИ. Уже в детстве я проводил много времени в физических лабораториях, куда родители-физики брали меня вместо садика. Затем я обучался в спецшколе-интернате номер сорок пять при ЛГУ, которая была одной из сильнейших в Союзе на тот момент. Бо́льшую часть образования мне дали многочисленные курсы, спецкурсы, книжки, которые мне подсовывали родители; в школе активное изучение физики мне требовалось для побед на олимпиадах. Хотя уже тогда раздавались звоночки, что одной наукой дело не обойдется. Как-то я проиграл олимпиаду знакомому и сильно переживал. И практически следом мы проходили тест на определение профнаклонностей. Он показал, что выигравший знакомый должен стать ученым, а я — администратором. Меня тогда это сильно возмутило, потому что в будущем я видел себя только физиком, но жизнь расставила все по местам.
Читать дальше
