Н Петрунина - Орест Сомов и его проза

С 1827 г в творчестве Сомова-повествователя отчетливо обозначается несколько тематических линий. Самую обширную и важную в литературном отношении группу образуют сочинения, которые автор характеризовал как "малороссийские были и небылицы" и подписывал псевдонимом Порфирий Байский.

Уже в "Гайдамаке" Сомов вложил в уста Гаркуши "страшную быль" о пане, знавшемся с нечистой силой, и изобразил простодушных слушателей, которые, затаив дух, принимают на веру повесть лукавого сказителя. По мысли Сомова, в образах Гаркуши я его стражей воплощены две стороны народного характера, и несходство их проявляется, между прочим, в разном отношении к чудесному. В дальнейшем народные предания, обычно демонологические - о русалках и колдунах, о ведьмах и упырях,- писатель использует в своих "небылицах". Как правило, они основаны на подлинном этнографическом и фольклорном материале, снабжены особыми примечаниями и пояснениями. Но главное для романтика Сомова - дух народа, выражающийся в его поверьях и мифологических представлениях. Потому-то в его "небылицах" народные побасенки рассказываются как бывальщина, не подвергаются скептическому анализу, предание остается преданием, хотя и облечено в одежды повествования литературного. Даже такие повести, как "Русалка" и "Киевские ведьмы", где фантастические события развертываются на фоне исторической жизни (а в "Киевских ведьмах" они совершаются не только в определенном месте - "Киеве златоглавом", но и приурочены к конкретному моменту национально-освободительной борьбы XVII в., описанному в точном соответствии со свидетельствами исторического источника, на который опирался Сомов,рукописной "Истории Руссов"), рассказаны как бы с позиций народного сознания. Заметим, что Пушкину, который в балладе "Гусар" по-своему рассказал о ночном путешествии героя на шабаш киевских ведьм, достаточно было вложить сказ в уста побывавшего на Лысой горе очевидца-москаля, чтобы под напором ухарства и непобедимого здравого смысла русского служивого драматическое и поэтическое предание зазвучало "небылицей". Однако молодому Гоголю в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" ближе был сомовский подход к украинской демонологии. Созвучие цели, к которой стремился Сомов и которой дано было достигнуть автору "Вечеров", сделало то, что если первыми из фантастических своих повестей, как и "Гайдамаком", Порфирий Байский подготовил выступление Рудого Панька, то в позднейших он испытал воздействие могучей индивидуальности своего последователя.

Другой характер носят малороссийские "были", с которыми мы уже знакомы по "Гайдамаку". В последующих повестях этого рода Сомов обращается к современной жизни Украины, взятой в бытовом, будничном ее аспекте, но отражающей отдельные стороны национального сознания и культуры. Особое место среди "былей" занимает "Юродивый". Для образа героя повести, бродяги Василя, не прошло бесследно знакомство Сомова со сметливым и сведущим королевским нищим Эди Охилтри из романа Вальтера Скотта "Антикварий". Но сходство фабульных ситуаций не отменяет сути: Василь - нищий южнорусский, первое отражение в нашей литературе мира калик перехожих с их духовными стихами и своеобразным красноречием. И другое: пренебрегающий мирскими благами юродивый выступает в повести носителем народноэтических идеалов правды и справедливости. К теме этой, которой принадлежало в русской литературе большое будущее, Сомов обратился, еще не зная, по-видимому, пушкинского "Бориса Годунова", в это время уже оконченного, но за исключением отдельных сцен, не напечатанного и известного лишь в ближайшем окружении поэта.

Сильной и яркой бытописью, овеянной на этот раз мягким юмором, отмечены "Сказки о кладах". В отзыве о "Невском альманахе на 1830 год", где впервые была напечатана повесть, Пушкин оценил ее как "лучшее из произведений Байского, доныне известных". В "Сказках о кладах" нашла своеобразный выход тяга Сомова к "большому" повествованию. Но строится оно по старинке, самый замысел предполагал обращение к приему экстенсивного "нанизывания" разных сказаний: по собственному признанию автора, целью его было "собрать сколько можно более народных преданий и поверий". Однако в "Сказках о кладах", как и в других "былях" Сомова, поверья звучат совсем не так, как в "небылицах". Они становятся важным средством характеристики персонажей рассказа, будь то простодушные носители веры в чудесное, предприимчивый плут, который использует ее в своих целях, или выражающий не чуждую элементов дидактики точку зрения автора "просвещенный" герой.