Борис Юлегин - Эстония. Взгляд со стороны

Провожая гостя в дальний путь, эстонец непременно скажет: «Киви котти». «Киви» — это камень. «Котт» — мешок, котомка. Кирпич, мол, тебе в сумку. Вот такое оптимистическое пожелание. Хотя главное здесь, конечно же, юмор сочувствия страннику перед нелегкой дорогой.

Совсем недавно рожденное напутствие — «наэль кумми». «Наэль» — это гвоздь. «Кумм» — резина, автопокрышка. Смысл понятен. А ведь тоже юмор. И искреннее пожелание доехать без приключений.

Интересно то, что большинство эстонских бытовых ругательств напрямую и откровенно заимствованы из русского языка. И используются они от всей души — искренне, вдохновенно, и на русском языке.

Короче говоря, даже не имея разговорника, в Эстонии не пропадешь.

Эстонцы ценят добрых и искренних людей. И знание языка, в конце концов, оказывается не таким уж и важным. Особенно для приезжих туристов.

Казалось бы, Эстония должна быть заинтересована в том, чтобы все или, по крайней мере, те, кто этого хочет, говорили по-эстонски. И сделать все для этого. Организовать курсы языков, и почему бы не бесплатные! А может, как во Франции, еще и доплачивать успешно закончившим год. Там, ни много — ни мало, а тысячу евро за годичный сданный курс государство бывшим нашим соотечественникам платит. За овладение очередной ступенью языка.

Не тут-то было. Что-то не сходится. И курсы есть, но за большие деньги. И в школах-садиках учат эстонскому, да толку мало. И обычный словарь в книжном магазине — почти четыреста крон стоит. В рублях это тысяча. Да распечатай ты такие словари-разговорники для каждой русскоязычной семьи и раздай за символическую плату, а то и бесплатно.

Но нет у власти интереса. Почему, спрашивается? Значит, не надо это власти. Значит, хочет она оставить дистанцию, зазор такой, между теми, кто языком уже овладел, и остальными. Жизнь покажет, правильно это, или нет.

Впрочем, совсем недавно тверская эстонская община помогла своему молодому активисту поступить в Тартуский университет. Так он, тверской парень, не только через три месяца заговорил по-эстонски. Он по электронной почте прислал в Тверь для общины прекрасный, доходчивый учебник эстонского языка. Нашел электронную версию и прислал. Изучайте, мол. Все-таки многое зависит от собственного желания.

Малочисленные народы подсознательно чувствуют нависшую над ними опасность исчезновения. И чем меньше народ — тем острее осознается опасность возможной потери того, что приобреталось веками, из поколения в поколение. Те, кто не успел этого почувствовать — исчезли навсегда, вымерли или ассимилировались, растворились в общем человечестве. Русский народ справедливо не осознает себя малочисленным, потому никакой опасности для себя и не видит. И не понимает в большинстве своем, что такая опасность вообще может существовать.

Говорят, что важная составляющая интеллекта — умение поставить себя на место оппонента, собеседника, соперника. Поменяться будто бы местами. Взглянуть на проблему его глазами, с его стороны, с предложенного им ракурса. Это почти победа. Тогда можно решить любую задачу. Без грубых ошибок. И все понять. И во всем разобраться. Просто взять и поменяться местами. Мысленно.

Мы умеем так?

Чтобы местами поменяться?

А с эстонцами?

Получается?

Первый памятник, который снесли эстонцы, получив независимость в девяностых, стал памятник Ленину. Тому самому Владимиру Ильичу, с согласия которого за семьдесят лет до этого Эстония впервые за многие годы своего существования стала свободной.

И так бывает.

Конечно, на это обстоятельство можно было бы и не обращать никакого внимания. Но любопытство берет верх.

Дело в том, что у эстонцев очень много постоянно действующих имен. И распределяются они среди населения достаточно равномерно.

У нас имена используются волнами, с периодичностью в 30–40 лет. Приходит время и россияне, как по команде, нарекают своих деток то Иванами, то Сергеями, то Андреями, то Максимами. А девочки — то Татьяны с Ольгами, то Варвары с Алинами, то Евдокии с Авдотьями. Мода такая на имена с шагом волны в два поколения.

Имена эстонские, похоже, не подвержены временным колебаниям. И мода для них — не указ.

У эстонцев много имен, у которых есть аналоги в Европе и здесь, в России. Например, Яан, он же Иван по-нашему, он же Жан по-французски. Юхан, кстати, тоже может Иваном переводиться.

Или Георг. Русский вариант — Жора, Егор. Джордж по иностранному.