Дмитрий Верхотуров - Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию

Джон Скотт так подводит свои наблюдения за открытыми процессами и репрессиями в Магнитогорске: «Многие из тех людей в Магнитогорске, которые были арестованы и осуждены за политические преступления, были просто ворами, мошенниками и бандитами, и в любой другой стране с ними поступили бы точно таким же образом. Политические ярлыки на их преступления были навешены только из соображений пропаганды и назидательности» [46].

И вот таких «хозяйственников» активно защищал Орджоникидзе, невзирая на уголовную подоплеку многих дел, невзирая на то, что они своими действиями наносили объективный вред развитию промышленности, невзирая на то, что из-за таких вот руководителей, как Шевченко или Тихомиров, Магнитогорский комбинат, стоивший огромных средств и усилий, далеко не сразу стал ритмично работать и выдавать остро нужный растущей промышленности металл.

Как и в случае с Кржижановским, вокруг Орджоникидзе завелись вредители и иностранные агенты. В начале января 1937 года состоялся процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра», действовавшего в промышленности. Главными обвиняемыми из 17 человек, проходивших по процессу 23–30 января 1937 года, были Г. Л. Пятаков и Г. Я. Сокольников – известные еще с начала 1920-х годов хозяйственные руководители. Пятаков долгое время работал в ВСНХ СССР, потом в НКТП СССР и до ареста был заместителем Орджоникидзе. Сокольников был наркомом финансов, занимался денежной реформой и вводом в оборот червонца. Потом работал в Госплане СССР, в Нефтесиндикате, в Наркомате иностранных дел, а потом в Наркомате лесной промышленности.

Эти 17 человек из хозяйственного руководства были обвинены по нескольким пунктам статьи 58-й Уголовного кодекса РСФСР: измена родине, шпионаж, диверсии, вредительство и подготовка террористических актов. Назывались конкретные факты: диверсия на шахте «Центральной» Кемеровского рудника, где погибло 10 рабочих; три диверсии на Горловском азотно-туковом комбинате, повлекшие гибель 14 человек; диверсии на Воскресенском химическом комбинате и на Невском металлическом заводе. Центром были организованы крушения воинских эшелонов: в октябре и декабре 1935-го и в феврале 1936 года. Пятаков отдал указание троцкистской группе в Кемерово организовать поджог Кемеровского коксохимического комбината в случае начала войны. И. А. Князев передавал сведения о техническом состоянии, военных перевозках и мобилизационной готовности железных дорог японской разведке, С. А. Ратайчик передавал секретные сведения о работе химической промышленности немецкой разведке [47].

В ходе процесса Пятаков, который имел больше всех остальных возможностей для вредительской работы, организации диверсий и шпионажа, назвал еще некоторые факты своего вредительства. По его указаниям тормозилось развитие медеплавильной промышленности, в частности строительство Красноуральского, Карапаксайского и Среднеуральского медеплавильных комбинатов. На строительстве Уралвагонзавода ему удалось омертвить около 50 млн. рублей. Пятаков проводил неправильное развитие химической промышленности, особенно важных для обороны ее отраслей: азотного и сернокислотного производств [48].

Они признались в подрывной работе в промышленности и в том, что согласовывали свои действия с Троцким, получали от него директивы. Пятаков очень подробно описывал встречи с сыном Троцкого – Львом Седовым в Берлине и его директиву выдавать побольше заказов двум немецким фирмам «Борзиг» и «Демаг» с наценкой, которая будет использоваться для финансирования вредительства и подпольной деятельности [49]. По такой же схеме финансировалась деятельность «Промпартии», доверенным французским фирмам выдавались заказы с наценкой. И в те времена использовалась одна из классических коррупционных схем – контракт с завышенными ценами, с последующим «распилом» разницы между контрактной и реальной ценой. Только в 1920-е и в 1930-е годы эта схема использовалась для финансирования подпольной деятельности. К слову сказать, заключение контрактов с заведомо завышенными ценами – это злоупотребление служебным положением.

В частности, Пятаков описал те директивы и тот политический курс, который формировался Троцким: «В этой же самой директиве он поставил вопрос – это была середина 1934 года – о том, что сейчас, с приходом Гитлера к власти, совершенно ясно, что его, Троцкого, установка о невозможности построения социализма в одной стране совершенно оправдалась, что неминуемо военное столкновение и что, ежели мы, троцкисты, желаем сохранить себя, как какую-то политическую силу, мы уже заранее должны, заняв пораженческую позицию, не только пассивно наблюдать и созерцать, но и активно подготовлять это поражение. Но для этого надо готовить кадры, а кадры одними словами не готовятся. Поэтому надо сейчас проводить соответствующую вредительскую работу.