Владимир Мединский - О русском воровстве и мздоимстве

Но в России, при всей ее нелюбви к интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми, без сапог или были лишены пропитания.

А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.

Знаменитый военный инженер, военачальник, классик фортификации маршал Франции Вобан прожил жизнь военного человека. Он построил новых 33 крепости и усовершенствовал до 300 старых, участвовал в 53 осадах и 104 стычках и сражениях, принудил капитулировать множество вражеских «неприступных» фортеций. В 1677 году был назначен руководителем всех инженерных работ Франции. За пять лет разработал систему укреплений границ и окружил королевство продуманным кольцом укреплений.

Но в конце жизни Вобан навлек на себя неудовольствие короля и даже был уволен со службы. Дело в том, что он издал книгу «La dome royale» («Десятина короля»); В ней Вобан красноречиво описывает бедность народа, жалкое состояние армии, казнокрадство и стяжательство...

Не менее мрачный колорит повального воровства присутствует в трудах Монтескье или Дидро. Право же, стоит почитать тем, кто любит порассуждать о пользе протестантской этики и генетической предрасположенности русских к воровству и мздоимству [73] Монтескье Ш. Л. Персидские письма; Дидро Д. Нескромные сокровища. Любые изд. .

Строительство Большого Версальского дворца обошлось в десятки миллионов ливров.

По мнению историков, строительство велось очень экономно, потому что экономили на всем, все пересчитывали, все заказы шли по конкурсу, — поэтому украли необычайно мало — то есть не более половины отпущенных казной средств.

Версаль, кстати, «построен на костях» гораздо в большей степени, чем наш Санкт-Петербург: на его строительстве умерло до 6 тысяч человек — от скверной пищи, дурной воды, отсутствия медицинской помощи. Зато придворные, распределявшие заказы, и получившие их подрядчики не бедствовали. Увы, увы, об этом вы никогда не прочитаете ни во французских школьных учебниках, ни в путеводителях по версальским дворцам. В отличие от нас, легкомысленные французы не выставляют напоказ всем и вся не самые веселые страницы своей истории.

Кстати, еще пару слов о солнечной Франции. Как-то генерального контролера французского министерства финансов Калонна спросили: «Как вы решились взять на себя управление королевскими финансами, когда вы и свои личные дела совсем расстроили»? Тот ответил не без юмора: «Потому-то я и взялся заведовать королевскими финансами, что личные мои финансы уж очень оказались расстроены» [74] Барг М. А., Черняк Е. Б. Великие социальные революции XVII-XVIII веков. М., 1990. .

Что называется — коротко и ясно.

Шарль Морис Талейран.

Абсолютный чемпион мира, Европы и Олимпийских игр по количеству и качеству переходов из одного политического лагеря в другой. Итак, вкратце: дворянин-роялист, священник, ярый депутат-республиканец, бонапартист, глава дипломатии Наполеона, тайный агент Александра I, опять монархист, один из тех, кто привел на трон Бурбонов... Его самое знаменитое изречение: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка»

Но воплощением, своего рода идеальной моделью «экономического человека» при должности стал Шарль Морис Талейран.

«Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, — и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото», — так отзывался о нем за два года до революции, в 1787 году, Мирабо [75] Манфред Л. Три портрета эпохи Великой французской революции. М., 1978. .

«Талейран предал и продал сначала католическую церковь в пользу революции, потом революцию в пользу Наполеона, потом Наполеона в пользу Александра I, потом Александра I в пользу Меттерниха и Кэстльри; способствовал больше всех реставрации Бурбонов, изменив Наполеону, а после их свержения помогал больше всех скорейшему признанию "короля баррикад" Луи-Филиппа английским правительством и остальной Европой, и так далее без конца. Вся его жизнь была нескончаемым рядом измен и предательств, и эти деяния... объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами для него лично, что Талейран никогда и не рассчитывал... кого-нибудь в самом деле надолго обмануть» [76] Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991. .