Банки, принявшие участие в опросе «Эксперт РА», снизили ориентиры роста своих портфелей МСБ в среднем на 5–7 п. п. При этом если раньше закладывался опережающий рост портфелей малого бизнеса по сравнению со средним, то теперь кредитные организации ожидают более равномерных цифр. Причины — повышенная чувствительность малого бизнеса к кризисным явлениям и рост давления государства на сектор малого бизнеса через повышение социальных взносов.
График 1
Портфель МСБ опередил по темпам "корпоратив", но отстал от "розницы"
График 2
"Зарплатные проекты" - наиболее распространенная услуга
График 3
В 2013 году портфель МСБ превысит 5 триллионов рублей
График 4
Просроченная задолженность МСБ снизилась в конце 2012 года
График 5
Доля проблемных кредитов снизилась и у крупных, и у небольших банков
Максим Соколов
Максим Соколов
Русские люди вновь продемонстрировали свою всемирную отзывчивость — впрочем, отмеченную еще в XIX в. мрачным гением Ф. М. Достоевским. Мрачный гений знал, что говорил. Страстное отношение русских людей к какому-нибудь Леону Гамбетта или Луи Блану — хотя, казалось бы, что ему Гекуба, т. е. Гамбетта, — и тогда не могло не поражать. Ср. также последующее не менее страстное отношение пикейных жилетов к Бриану — хотя не то что сегодня, но всего лишь двадцать лет спустя был ли кто-нибудь в состоянии ответить, кто таков был Бриан или хотя бы в какой державе он нес государственное служение?
В принципе не было бы ничего нового и в страстном переживании россиянами кончины М. Тэтчер, занимавшей пост премьера Великобритании с 1979-го по 1990 г., если бы кончина и переживание имели место где-нибудь в начале 90-х гг., т. е. посвежу. То, что происходит сейчас, в году 2013-м, уже в самом деле несколько необычно, поскольку тут россияне демонстрируют архиотзывчивость. Баронесса Тэтчер была не у дел двадцать с лишним лет, причем последние пять лет пребывала в печальном состоянии тела и разума, — обсуждение же идет столь живое, как будто известия о сгибании в бараний рог шахтеров, о приватизации, о решительных бюджетных сокращениях, о смертных голодовках североирландских террористов etc. относятся не к анналам истории (и не нашей, а британской), но только что выползли на ленте из телеграфного аппарата.
Смерть де Голля в 1970 г. живо обсуждалась (правда, более во Франции, чем в других странах), потому что со дня его отставки прошло всего полтора года и голлизм как политическая доктрина был вполне жив. Смерть Черчилля в 1965 г. случилась через десять лет после окончательного ухода от руководства, но и роль Черчилля была несколько более значительной — возглавление державы, ведущей мировую войну, более значимо, чем победа над стагфляцией и шахтерами в мирное время. Тут более уместно сравнение со смертью Троцкого в 1940 г. — сколь бы ни были велики его подвиги (или преступления) в 1917–1921 гг., спустя двадцать лет, они были малоактуальны и для врагов, и для друзей, да и самого Троцкого, бывшего не у дел с 1925 г., держала на плаву лишь ревнивая ненависть Сталина (довольно иррационального свойства). Впрочем, даже несмотря на все усилия сделать из Троцкого князя тьмы, причем князя актуального, смерть его — притом что насильственная, т. е. привлекающая больше внимания, — прошла незамеченной.
Можно было бы объяснить свежесть чувств непреходящим величием политического наследия Тэтчер, но время для восхищения этим величием не вполне подходящее. Тэтчер, придя к власти в конце 70-х, когда Англия была больным человеком Европы, причем тяжело больным, прибегла к военно-полевой хирургии. Она не стала длить безнадежные попытки сохранить прежнюю великобританскую державу — на это не было ни сил, ни средств, — но жесткими методами (иные и до сей поры считают, что чрезмерно жесткими) положила начало революционной перестройке британского быта. Мастерская мира (которой, впрочем, Англия и так давно перестала быть) превратилась, пользуясь выражением министра-лейбориста Д. Миллибэнда (2007), во «всемирный хаб». В 2013 г. можно также сказать — «во всемирный Кипр».
Из 1980 г. вряд ли такую эволюцию можно было безоговорочно осудить, ибо до поры до времени статус всемирного Кипра приносит изрядные выгоды — всяко лучше, чем имперское умирание, а о часе, когда придется за все платить, лучше не думать, тем более что он и неизвестен. Средиземноморский Кипр слишком мал: «Офшор в ЕэСе нынче славят, // А завтра кованой пятой, // Как змия спящего, раздавят, // И прочь пойдут, и так оставят. // Офшор заснул перед бедой», — а Британские острова несколько больше, с ними такую штуку проделать сложнее. Хотя и не сказать, чтобы невозможно. В мировой кризис еще и не то бывает.
Читать дальше
