Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

− Но главное − надо решить вопрос о роли и месте партии в обществе. Неотложной задачей представляется разработка и принятие закона о партии, который бы определил рамки компетенции и правомочности решений, принимаемых партийными органами...

В это время, в мае − июне 1989 года, Ельцин все еще остается прилежным, хотя уже и несколько засомневавшимся, членом партии, партийным работником. Он хлопочет о том, как «поправить положение дел в партии». Как он считает, это можно сделать, созвав внеочередной XXVIII съезд КПСС, на который следует прислать представителей от всей партии, выдвинутых путем альтернативных и прямых выборов в первичных организациях. На съезде следует избрать новый состав ЦК, так как нынешний состав «за эти годы не решил поставленных задач».

Ельцину как бы еще не ясно, что эпоха КПСС заканчивается и думать надо не о том, как «поправить положение дел» в ней, а о том, как побыстрей спровадить ее с политической сцены.

Впрочем, может, он это уже понимает, но… понимает и другое: всякому овощу свой срок, ситуация должна созреть, силы − накопиться.

Из экономических и социальных мер, предлагаемых Ельциным:

− Необходимо сократить число министерств… перевести оставшиеся (их аппарат) на хозрасчет… и не финансировать их из госбюджета...

− Предоставить больше политических прав, экономической и финансовой самостоятельности каждой союзной республике. Перевести их на хозрасчет, дать им территориальный суверенитет… За Центром следует оставить право координации вопросов, которые касаются интересов государства и общества в целом…

− За семьдесят с лишним лет, − сказал Ельцин, − мы не сумели продвинуть вопрос хоть о какой-то социальной справедливости. Есть все основания говорить о существовании элитарного слоя в нашем обществе, строящем социализм. Почему в стране десятки миллионов людей живут ниже всякого уровня бедности, а другие купаются в роскоши? Принципом социальной справедливости надо сделать защиту интересов наименее обеспеченных и социально незащищенных слоев общества. Начать, может быть, с того, что, учитывая дефицит, отменить все незаконные привилегии для номенклатуры, да и вообще убрать из нашего лексикона это слово «номенклатура»

Как известно, борьба с номенклатурными привилегиями была в ту пору одним из «коньков» Ельцина, более, чем что-либо другое, доставлявшим ему популярности. В дальнейшем, и во время президентства самого Ельцина, и при его наследниках, эта тема как-то ушла в песок.

Чтобы съезд не ограничился одними разговорами, Ельцин предложил решить на нем ХОТЯ БЫ ОДИН КОНКРЕТНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВОПРОС: «иначе люди нас не поймут». Например, можно было бы, установить бесплатное обеспечение лекарствами и бесплатный же проезд в городском транспорте для инвалидов и людей, живущих ниже черты бедности, решить пенсионный вопрос, хотя бы часть его. Проект соответствующего постановления, составленный «очень большой группой депутатов», Ельцин передал в президиум съезда.

От себя он предложил также, пока не будут решены «все вопросы здравоохранения», переориентировать 4-е Главное управление Минздрава СССР («кремлевское») на обслуживание материнства и детства.

Вновь о Горбачеве… Ельцин высказывает беспокойство по поводу того, что проходящий съезд, Конституция и партия наделили главу государства чрезвычайно широкими полномочиями. У него может возникнуть соблазн решать «наши сложные проблемы» силовыми методами. В результате мы можем не заметить, как в стране установится «новый авторитарный режим, новая диктатура», тем более, что за семьдесят лет мы так и не научились контролировать действия лидера государства. Для такого контроля Ельцин предлагает довольно экзотическую меру − ежегодный референдум по вопросу доверия председателю Верховного Совета СССР.

Разумеется, Съезд даже не подумал принять это ельцинское предложение. Как-то контролировать главу государства мы так до сих пор и не научились.

В заключительном слове Горбачев ответил Ельцину, правда, не упоминая его имени:

– Как коммунист я категорически не приемлю прозвучавшие, пусть не очень явно, намеки, будто пытаюсь сосредоточить в своих руках всю власть. Это чуждо мне по взглядам, мировоззрению, да и по характеру. Не для того осуществлен на апрельском Пленуме крутой поворот к новой политике, не для того партия и народ развернули трудную работу по демократизации, гласности, по очищению и обновлению нашего общества, общественной жизни. У меня, как у Генерального секретаря, Председателя Верховного Совета, нет другой политики, кроме перестройки, демократизации и гласности, и я еще раз заявляю Съезду, трудящимся, всему народу о своей непоколебимой приверженности этой политике…