Одновременно был подготовлен проект Указа и. о. Президента СССР Янаева Г. И. «О введении временного президентского правления в республиках Прибалтики, Молдове, Армении, Грузии, отдельных областях РСФСР и Украинской ССР (Свердловской, Львовской, Ивано-Франковской, Тернопольской, городах Ленинграде и Свердловске)», а также принято Постановление ГКЧП № 3, которым ограничивался перечень транслируемых из Москвы телерадиоканалов, приостанавливалась деятельность телевидения и радио России, а также радиостанции «Эхо Москвы».
Таким вот способом – через своих уполномоченных, через введение «президентского правления», то есть правления Янаева, через удушение СМИ – гэкачеписты планировали распространить свою власть на всю территорию бывшего СССР, без всяких изъятий. Прибалтику, Грузию, Молдову, Армению – всех за шиворот опять возвращали в «Союз нерушимый». И никаких тебе Союзных договоров!
Впрочем, уже и внутри самого ГКЧП наметились разногласия. Завибрировал путчистский монолит. Одни настаивали на продолжении активных действий, другие колебались, ссылаясь на то, что ГКЧП, даже если он захватит власть, окажется неспособен «решить задачу стабилизации экономики».
Тут колеблющиеся были совершенно правы. Какую-то ясность в этом вопросе мог бы внести главный спец по экономике среди гэкачепистов – премьер Павлов, но его на совещании не было по уже известной нам причине: пребывал в состоянии «алкогольного анабиоза».
Из воспоминаний Горбачева:
«Самыми трудными были день 19 августа и ночь с 20-го на 21-е. Хотя уже 20 августа было видно, что ничего у путчистов не получается…»
Подготовка к штурму между тем продолжалась. Чтобы успеть, в соответствии с планом, взять Белый дом в оцепление, десантники должны были начать движение в полночь…
Трагедия на Садовом кольце
Вскоре после полуночи раздались выстрелы на Садовом кольце в районе тоннеля неподалеку от американского посольства. Через тоннель по направлению к Смоленской площади проходили БМП Таманской дивизии, поддерживавшие объявленный в Москве режим комендантского часа. Выдвинувшиеся сюда защитники Белого дома попытались остановить колонну. Подробно и, по-моему, наиболее достоверно этот трагический эпизод описан опять-таки в книге Степанкова и Лисова «Кремлевский заговор» (хотя существует и множество других описаний):
«Град камней, баррикада, сооруженная из троллейбусов, их (БПМ. – О.М.) не остановили. Головная машина с разгону врезалась в них в надежде пробить себе дорогу.
Еще до этого на пути железных машин встал, раскинув руки, военный корреспондент капитан 1-го ранга Михаил Гловко. Броневик толчком сбил его с ног.
Это послужило сигналом к атаке.
23-летний «афганец» Дмитрий Комарь запрыгнул на БМП 536, стараясь набросить на смотровую щель брезент, чтобы «ослепить» экипаж (возможно, этот прием Дмитрий позаимствовал у душманов в Афгане: таким образом «духи» действовали против нашей бронетехники. – О.М.)
Наводчик стал вращать башню, надеясь сбросить с брони нападавшего. Но удалось сделать это механику-водителю. В результате резкого маневра Комарь оказался на асфальте.
Однако от удара броневика о колонну распахнулся десантный люк.
Комарь догнал БМП и запрыгнул в люк.
Механик под грохот предупредительных выстрелов так дернул машину, что Комаря выбросило из нее. При этом краем одежды он зацепился за крышку распахнутого люка. Броневик сдал назад, волоча за собой по асфальту беспомощное тело.
На помощь Комарю бросился 37-летний Владимир Усов. Но пуля предупредительного выстрела, срикошетив, сразила Усова».
Третьим погибшим в этом неравном бою был Илья Кричевский.
По факту гибели этих отчаянных ребят потом проводилось следствие. Велось оно спустя рукава. Виновных, естественно, не нашли. Вот образец одного из следственных документов – заключения по итогам расследования обстоятельств гибели Ильи Кричевского (из постановления прокуратуры Москвы):
«…Во время посадки в БМП 521 члены экипажа горевшей машины (одну из БМП подожгли. – О.М.) Баймуратов и Нурбаев продолжали делать предупредительные выстрелы в воздух. В этот момент находившийся здесь Кричевский, бросив в них камень, сделал шаг в сторону БМП, но был убит выстрелом в голову. Кем конкретно из стрелявших причинено смертельное ранение не установлено, пуля в трупе отсутствовала (ранение было сквозным. – О.М.)…»
Если тех, кто убил Комаря, еще можно как-то оправдать (и оправдали): в конце концов, они защищались, и убийство Комаря было неумышленным, – то расстрелявшим Усова и Кричевского оправдания нет. Не думаю, что Усов погиб от отрикошетившей пули. От чего она отрикошетила? От Луны? Предупредительный выстрелы делались в воздух… Кричевский же вообще был убит, по-видимому, прицельным выстрелом. Но… не нашли пулю. Вот незадача!
А вообще настоящие виновники гибели троих молодых людей, мужественно вставших на защиту Свободы, всем известны – это гэкачеписты. Их, как мы знаем, попытались было посадить на скамью подсудимых, но Госдума, состоявшая в большинстве своем из их единомышленников, явных и скрытых, их амнистировала.
Думаю, гибель Комаря, Усова и Кричевского сыграла свою роль в исходе путча. Это была первая РЕАЛЬНАЯ кровь, в отличие от той предполагаемой крови, которая могла бы пролиться при штурме Белого дома и о которой все больше стали задумываться те, кто собирался его штурмовать.
Язов скомандовал путчу «Стой!!!»
К министру обороны Язову стекалась информация, которая все больше заставляла его задумываться, что делать дальше, – посылать ли, как намечено, солдат и офицеров на штурм Белого дома или…
Еще в самом начале путча его атаковала собственная жена. Услышав о путче по телевизору, она примчалась к нему на служебной «Волге», влетела в его служебный кабинет с загипсованной ногой (получила травмы в автомобильной аварии; дома передвигалась на коляске) и принялась его умолять, чтобы он остановил «весь этот кошмар», эту «гражданскую войну».
– Дима, – всхлипывая, увещевала она мужа, – с кем ты связался! Ты же над ними всегда смеялся. Позвони Горбачеву…
«Дима», естественно, отвечал, что с Горбачевым связи нет. Надо, по-видимому, так понимать, что если бы связь была, он, конечно, позвонил бы президенту, поинтересовался его здоровьем...
Днем 20-го у Язова побывал маршал Шапошников, главнокомандующий ВВС. Сказал:
– Надо выходить из создавшейся ситуации.
– Как выходить?
– Достойно. Надо убрать войска из Москвы.
– А ГКЧП?
– Объявить незаконным и разогнать.
И вот приближается час штурма. Министру сообщают, что число защитников Белого дома увеличивается. Состоялось первое столкновение. Есть убитые (те самые трое молодых людей в тоннеле на Садовом кольце).
Где-то около часа ночи Язов принимает решение.
– Иди в кабинет! Дай команду «Стой!» – бросает он своему заму Ачалову.
Не думаю, что распоряжение шефа доставило агрессивному генералу, ненавистнику демократии, реформ большое удовольствие. Но – приказ есть приказ. В дальнейшем он будет уверять следователей, что он, в числе других, склонял министра к прекращению путча и выводу войск из столицы.
Ачалов позвонил Грачеву и Громову, сообщил, что Язов приказал войскам стоять. Формально Громов не подчинялся Язову, он подчинялся министру внутренних дел Пуго, – напомню, был его заместителем, но с этого момента, понимая, что главное слово сказано, сказано Язовым, он начал действовать самостоятельно, как бы подчиняясь приказу маршала «Стой!»
Язова пытаются уломать
Около двух часов ночи (до штурма оставалось всего ничего) Язову позвонил Крючков, принялся его уговаривать отменить свой приказ, пригласил в Кремль на совещание ГКЧП.
Язов сказал, что ничего отменять не будет и в Кремль не поедет. Отправил вместо себя того же Ачалова:
– Поезжайте к Крючкову на совещание. Я больше с ним разговаривать не буду!
Штурм не состоялся.
Тем не менее, ГКЧП не собирался складывать руки. Если гора не идет к Магомету… Утром гэкачеписты сами явились к Язову. Но Язов к этому времени уже заручился поддержкой коллегии министерства, которая с его подачи приняла решение о выводе войск из столицы.
Еще бы она не приняла его, если так решил сам министр. В Стране Советов редко бывало, чтобы коллегия министерства восставала против министра. Собственно, сам Язов ЕЩЕ ДО ЗАСЕДАНИЯ КОЛЛЕГИИ без обиняков заявил Крючкову, который опять ему позвонил, о ее, коллегии, ПРЕДСТОЯЩЕЙ «воле»:
– Я выхожу из игры. Сейчас собирается коллегия, которая ПРИМЕТ (выделено мной. – О.М.) решение о выводе войск из Москвы.
Итак, гэкачеписты явились к Язову. Тот сообщил им о том, что решила коллегия Министерства обороны. Из протокола допроса Язова (Степанков и Лисов, «Кремлевский заговор»):
« – …Бакланов возмутился, зачем, дескать, в таком случае надо было начинать? «Что ж, мы начали, чтобы стрелять?» – спросил я и сказал: «Умели напакостить, надо уметь и отвечать…»… Все реагировали очень бурно… Уговаривали меня продолжать действовать… Крючков призывал [к этому], говорил, что не все потеряно, что нужно вести какую-то «вязкую борьбу». Тизяков, несколько нервничая, высказал в мой адрес целую тираду: «Я… воевал, прошел фронт. У меня нет никого. Только приемный сын. Он один проживет. Я готов на плаху. Но то, что Вы, Дмитрий Тимофеевич, сделали, – это подлость…» Прокофьев (первый секретарь МГК КПСС, и он здесь оказался. – О.М.) начал: «Я провел совещание, обнадежил людей, а Вы предаете…» Спрашиваю: «Ну, хорошо, скажи, что делать? Стрелять?»… Прокофьев все петушился: «Дайте мне пистолет, я лучше застрелюсь…»
Пистолет ему не дали.
Язов предложил лететь к Горбачеву. Потребовал от Крючкова, чтобы президенту включили связь. Председатель КГБ, позабыв о своей идее «вязкой борьбы», тут же пристроился к маршалу: «Я тоже полечу».
Итак, путч прекратил маршал Язов. На месте Горбачева я присвоил бы ему звание Героя Советского Союза, а на месте Ельцина – Героя России…
Шутка, конечно. Трудно сказать, искупил ли он свою вину своим неожиданным решением. На каких весах взвесить? Все-таки много чего наворотил вместе с другими «чепистами».
Что побудило его дать задний ход? Уговоры ли Шапошникова и других коллег-военных? Увещевания ли жены? А что, как говорится, шерше ля фам...
Думаю все же, более всего убедила его стотысячная толпа его соотечественников, собиравшихся голыми руками защищать Белый дом. Ну, не захотел старый вояка стрелять в свой народ. Что тут непонятного?
Ельцин отказывается ехать в американское посольство
В Белом доме, естественно, ничего не знали о происходившем в стане ГКЧП. Приближался час штурма. Напряжение нарастало. Охрана Ельцина решила эвакуировать президента в американское посольство (американцы, как уже говорилось, готовы были его принять). Сам он в последнюю ночь спал урывками и в этот момент дремал. Ельцин, «Записки президента»:
«Когда… началась стрельба (надо полагать, это стреляли на Садовом кольце. – О.М.), меня растолкали помощники. Повели вниз, прямо в гараже надели бронежилет, усадили на заднее сиденье машины, сказали: «Поехали!»
Когда двигатель «ЗИЛа» заработал, я окончательно проснулся и спросил: «Куда?» Первая, ещё полусонная моя реакция – все, начался штурм…
Узнав, куда мы собираемся ехать, я категорически отказался покидать Белый дом. С точки зрения безопасности этот вариант, конечно, был стопроцентно правильным. А с точки зрения политики – стопроцентно провальным. И, слава Богу, я это сразу сообразил. Реакция людей, если бы они узнали, что я прячусь в американском посольстве, была бы однозначна. Это фактически эмиграция в миниатюре. Значит, сам перебрался в безопасное место, а нас всех подставил под пули…
Самый тяжёлый момент наступил примерно в три утра. Снова началась стрельба… Там, наверху, быть может, уже гибнут люди…
Больше не было сил сидеть. И я решил подняться наверх…
Мне доложили, что есть убитые, три человека».
Трое погибших молодых ребят – такова была цена безумного заговора.
Могло быть, конечно, значительно больше…
Три часа утра миновало. Штурма не было. Жизнь в Белом доме постепенно стала возвращаться в нормальную колею. Постепенно все пришло в движение, в комнатах зажёгся свет…
На самом деле обстановка, наверное, могла бы разрядиться часа на два раньше, – когда Язов дал войскам команду «Стой!» Правда, как мы видели, после этого еще были попытки гэкачепистов уговорить его отменить свой приказ. Кто знает, что было бы, окажись эти попытки успешными…
То, что видел своими глазами
Снова всю ночь слушал радио, перезванивался с Кириллом (тот, как и прошлую ночь, был на работе в информагентстве). Мне на работу идти было не надо: на выпуск «Литгазеты», как и ряда других изданий, – я уже упоминал об этом, – хунта наложила запрет. Так что использовал свои журналистские способности как репортер. После митинга возле Белого дома передал Кириллу для его агентства ИМА-пресс такие сообщения:
Читать дальше
