Моника Варненска - Бамбук шумит ночью

Возвращаемся в школу, которую мы посетили сегодня утром. Среди густой тропической зелени слышны возбужденные голоса, смех, звуки аккордеона. Лаосские товарищи разрешили нам отметить вместе с педагогами и учениками начало новогодних торжеств: Пи май наступит лишь через два дня.

Один из старших учеников держит перед собой гонг, другой — заржавевший котел, которому предстоит выполнять роль тамтама. Оба пытаются настроить эти «инструменты», чтобы аккомпанировать аккордеону. Завидев нас, дети громко и весело кричат: они рады, что мы вернулись и вместе с ними будем отмечать Пи май.

— Каковы обычаи и традиции, связанные с праздником Пи май? — спрашиваю я у сопровождающих.

Кхам Фой рассказывает, что в Лаосе, так же как и в Индии, во время новогодних торжеств люди обливают друг друга водой. Этот обычай называется хот нам. Так что вскоре начнутся танцы и… холодный душ.

— Ну, тебе выпала честь представлять нас двоих! — слегка злорадствуя, говорит Богдан, готовя камеру. — Я буду снимать, меня обливать нельзя!

Богдан предусмотрительно прячет наши фотоаппараты в рюкзак и относит его в шалаш. Потом отходит на безопасное расстояние и просит Си Мона передать, что его кинокамеру обливать водой ни в коем случае нельзя: испортится аппарат, сорвется съемка.

— Вы можете потом даже искупать меня в речке, но камеру умоляю не трогать! — говорит он.

— И ты не пойдешь танцевать? — спрашиваю его. — Несмотря на приглашение?!

— Потерпи немного, я скоро присоединюсь! Но сперва я должен заснять наших друзей во время танца. И тебя тоже. Такой редкий случай!

Веселой плясовой мелодией аккордеон подгоняет всех нас. Ему вторит флейта, гонг придает танцу быстрый ритм. Участники традиционного лаосского танца ламвонг становятся в ряд, друг за другом. Плавные движения танца не так уж трудны. Но вот первая струя воды, за ней вторая, третья… Из кружек, бутылок, чайников и мисок на нас обрушиваются каскады холодной воды.

Мое обмундирование мгновенно промокло до нитки. Через несколько минут я выгляжу так, словно меня только что вытащили со дна реки. Богдан успел благополучно заснять на кинопленку танцующих и теперь присоединяется к нам. Со всех сторон гремят пожелания:

— Сабайди Пи май! Счастливого Нового года!

Да, вот как бывает: третий раз встречаю я за эти несколько педель Новый год. Сначала в Варшаве, потом, в феврале, в Ханое я праздновала Тет, вьетнамский Новый лунный год. И наконец, сегодня — Пи май, новогодний праздник — тоже по лунному календарю.

Все еще мокрые, сердечно прощаемся с обитателями лесной школы и садимся в машину. Чтобы согреться, выпиваем по чарке рисовой водки. В пути, выжимая свою армейскую блузу, Кхам Фой предупреждает:

— Подождите, это еще только начало! Всех нас ждет веселое продолжение новогодних торжеств…

Ночь в переполненной до отказа машине. Все пассажиры спят сном праведников, хотя газик то и дело подскакивает на выбоинах и неровностях дороги. Сидя спит Богдан, прижимая к себе свою драгоценную кинокамеру. Спят Кхам Фой и Дуан. Заснула и Нанг Кхам Ла. Она очень плохо переносит езду на автомашине, но и ее сморил сои — после солидной дозы польского «авиамарина», который я дала ей перед выездом. Бодрствуют только шофер и, как обычно, я. Но вот сильный подскок, и Си Мон просыпается. Зевая, спрашивает:

— Который час?

— Скоро два, — не без труда разглядев цифры на часах, отвечаю я. — Далеко еще?

Длинный и сладкий зевок.

— Надо бороться… любой ценой… с сопливостью… Так же, как с врагом… э-э-э…

Не докончив своей тирады, Си Мон засыпает. Голова его склоняется на грудь, я слышу равномерное дыхание. Нет никакого смысла мучить его вопросами.

Погружаясь в чуткую, то и дело прерываемую дремоту, я где-то около половины третьего ночи вдруг просыпаюсь. Наш газик внезапно остановился. Вокруг машины раздаются голоса. Мы приехали в селение Л., где нам предстоит задержаться на два дня.

Из темноты появляются еле различимые фигуры людей. Их становится все больше и больше — мужчин и женщин. Замечаю, что все они вооружены винтовками. Это «партизанская деревня», не раз атакованная врагом. Крестьяне окружили машину, дружески жмут нам руки, восклицают традиционное «Сабайди!». Сыплются вопросы:

— Как вы себя чувствуете?

— Не мешали ли вам в пути самолеты?

— Очень устали?

— Ночлег вам приготовлен. Хотите спать?

Кто-то хватает у нас из рук багаж. Кто-то показывает дорогу, на миг включая электрический фонарик. Сегодня мы будем ночевать не в гроте, а на земле. Хижина на сваях. Под ногами пружинит бамбуковый пол. Кружка терпкого чая, разостланное одеяло. Ни у кого из нас уже нет сил развешивать противомоскитные сетки. Не открывая слипающихся от усталости глаз, Богдан выпивает несколько глотков ароматного чая и мгновенно засыпает. Я выскальзываю на минутку из хижины и, напрягая зрение, боясь пользоваться фонариком, ищу «тихое местечко»…