Капитолина Кокшенева - Порядок в культуре

Рита Шмидт — немецкая девочка, которую по необъяснённым автором причинам ее немецкая мать вынуждена была оставить после завершения Второй мировой войны на русской теперь территории. И оставила она младенца (вернее отдала как «дополнение» к шести суповым серебряным ложкам и маленьким серебряным часикам с перламутровой крышечкой) — оставила ее на руках у «двух кобыл», «двух ведьм» (которым уже каким-то образом принадлежал приживалом и герой-рассказчик). Естественно, что эти «кобылы» были русские сестры и носили не много ни мало как евангельские имена Марфы и Марии («Есть жидёнок, пусть будет и немчонок», — прокомментировала одна из сестер).

Что же представлял (по Буйде) этот русский мир, пришедший на смену прусскому?

«Дома под черепичными кровлями, кирхи, мощеные булыжником улицы и асфальтовые дороги, густо обсаженные липами, узкие каналы и медлительные шлюзы, блеклое немецкое небо над плоским Балтийским морем — это да, это осталось, но все это в одночасье стало нашим. Пугающе нашим» — рефлексирует герой Буйды. Таким надежно-обжитым, таким выстроенным на века исторической жизни видится автору прусский мир с его более чем семисотлетней историей. Ясно, что это добротное описание имеет не реальный, а, так сказать, идеологический смысл. Это все, созданное промыслом и людьми для какой-то иной, благополучной цивилизованной истории, — это все досталось приезжему «сброду блатных и нищих», которые не в состоянии ничего этого ни понять, ни оценить, кроме как загадить.

В сущности, Буйда сильно врет — Калининград был под корень разрушен английской авиацией. И то, чем сейчас гордятся калининградцы — могилой Канта, кафедральным собором, городскими воротами и прусскими казармами — все это восстановил тот самый «сброд» (хорошенькая аттестация для победителей нацизма и восстановителей из руин «священных камней Европы»). Восстановили те самые русские, о которых автор говорит как о говорит «беспричинных людях». Беспричинные — случайные, немотивированно, незаконно появившиеся (конечно же немецкий нацизм тут совсем не причем!). Беспричинные — чужие люди, занявшие развалины не своей жизни. Они в этот старый прусского покроя надежный мир, принесли свой страшный, надрывно-жуткий «русский закон», с особенной последовательностью отпечатавшийся в судьбе немецкой девочки Риты. «Беспричинные люди» — это русские садисты, извращенцы, насильники, пьяницы, хамы, быдло, в лучшем случае — просто грязные заурядные пошлые тупые провинциалы. А потому рассказ о девочке Рите предельно-жесток в своем особом — нечистого разлива — «реализме» и вполне примыкает к тем самым «русским цветам зла», «поливать» которые черным ядом ненависти не устают писатели, по недоразумению названными «русскими художниками».

История Риты — вполне «националистическая» (как понимают национализм наши прогрессисты-либералы). Две русские «кобылы», «две бабы лошадиной стати, сестры с квадратными лицами… с одинаковыми отвислыми бородавками-родинками на жилистых шеях, в клеенчатых фартуках и мужских ботинках», к тому же имевших одного жениха на двоих — две русские кобылы насмерть замучат Риту за ее немецкое происхождение. Немцы — «антихристово племя» (автор упрямо и много говорит о набожности православных сестер-уродок), а потому Рита с малолетства вызывала только их ненависть: «Ты дочь антихриста. Ты немка. Ты должна молиться даже во сне. Ты должна пострадать. Ты должна искупить» (Риту, «сучку немецкую», заставляют насильно молиться, стирать чужие тряпки и лет с пяти тяжело и много работать. По любому поводу Марфа и Мария ее били, ее тощим тельцем использовалась одна из сестер для извращенных сексуальных удовольствий. Вообще описанием как били Риту сестры автор отдает немало отвратительной, чувственно-сальной энергии: «И сестры жестоко избили Риту. Раздели донага, разделись донага — и избили. Мучили ее до утра. По всякому»… Ее, «фашистскую шалаву», «немецкую б….» с наслаждением унижали мальчишки-сверстники. Ей хотел попользоваться и расчетливо плел свои мерзкие сети часовщик Ахтунг, который при этом «жил-крутил» с обеими сестрами. Замученная, раздавленная Рита и сама чувствовала себя вполне не человеком, но собственностью сестер («раба рабой»).

Рита сбежит от них. Но не далеко. И попадет к Фуфырю, который был «сгусток злобы…человек, давно остывший от гордости победой, но все же не забывший, что он солдат правды, солдат справедливости, солдат свободы и чего там еще напридумал для них Иосиф Виссарионович…». Исчадие ада, одноногий «солдат правды», целыми днями лежавший на грязном и вонючем топчане в мерзком паучьем углу, — «полуживой укор всем этим сукам» — будет жадно и грязно насиловать сбежавшую к нему заморыша-Риту (нет слов, «хорош» у Буйды воин и победитель!). А потом Ахтунг (претендующий на Риту) убьет Фуфыря, и Риту боясь, что будут ее считать убийцей, вернется к сестре (одна из них была случайно еще прежде убита), и та задушит бедную немецкую девочку, прожившую на этой своей родной земле только 16 лет.