Алексей Богомолов - Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги

О борще как части меню Леонида Ильича вспоминал в одном из интервью и его личный фотограф Владимир Мусаэлян, который был рядом с Брежневым более десяти лет:

– У него вкусы были простые, обыкновенные. Борщ любил, какой ему Виктория Петровна варила (вообще-то у него повара были, но она за ними присматривала сама). Картошку. Сосиски очень любил. В Завидово был небольшой разделочный цех, где из дичи делали колбаски. Отпуск Брежнев проводил в Крыму, в Нижней Ореанде. Однажды Виктория Петровна приходит на кухню, говорит: «Леонид Ильич просит сосиски». Ей отвечают, что на спецбазе сосиски есть, но просроченные. «Так что, – спрашивает, – мне самой за сосисками в Ялту поехать, в магазин?» Мы переглянулись, улыбнулись, сказали ей, что в городе сосисок в магазинах нет.

После охоты дичь готовили. Леонид Ильич мне говорил: «Володя, ешь дикое мясо, в нём много микроэлементов».

Но иногда бывали случаи, что меню генерального секретаря срочно приходилось перекраивать: убирать борщ, другую калорийную пищу и ограничиваться бульоном. И всему виной весы. Вернее, не сами весы, а тот вес, который они показывали. А показывали они иногда, как вспоминал Владимир Медведев, на 500 граммов больше, чем при предыдущем взвешивании. Брежнев был в бешенстве.

– На пятьсот граммов? – он нервничал, раздражался. – Этого не может быть, я же мало ем.

Он приказывал поменять весы. Мы меняли, он снова взвешивался. Опять 500 граммов…

– Это не те весы… Поменять.

Весы всех видов и марок отечественных и лучших зарубежных стояли и на даче в Заречье, и в охотничьем Завидово, и в кремлёвском кабинете. С утра дома встал – сразу на весы, приехал на работу, с порога – на весы, перед сном – снова взвешивается.

Как вспоминал Владимир Медведев, соратники всё время успокаивали Брежнева и до последнего старались доказать ему, что он находится в отличной физической форме.

Члены Политбюро успокаивали его:

– Вес – это ничего, Леонид Ильич, вес – это даже хорошо, это энергия.

– Нет, мне сказали – на сердце нагрузка.

Иногда с утра взвесится – всё в порядке, вес в норме, даже поменьше, он совершенно счастлив.

– Вот видишь! – улыбается. – Буду ещё меньше есть. А гулять побольше.

И весь день у него радостное настроение, и окружение – дома и на работе – тоже все довольны. Потом встаёт на весы – опять эти лишние 500 граммов!.. Опять меняем весы. Тут ещё провоцировали его верные соратники. Встретятся, он жалуется на полноту, а они дружно успокаивают:

– Да что вы, Леонид Ильич, вы прекрасно выглядите, подтянуто, свежо.

– Да вес же, вес…

– Нет-нет, всё в порядке. У вас весы врут.

И, конечно, советы: побольше двигаться, гулять. Леонид Ильич спросит кого-нибудь:

– Ты что на завтрак ешь?

– Одно яйцо и чай.

Он, может быть, с утра десять яиц ест, но разве скажет… «Одно…»

На другое утро повара спрашивают, что приготовить на завтрак. Леонид Ильич отвечает:

– Одно яйцо и чай.

Проблема с медицинскими приборами для взвешивания у генерального секретаря стояла очень серьёзно. Сотрудники 9-го управления КГБ должны были держать десятки весов в полной исправности, откалиброванными и не допускающими разночтений. Бывало и так, что Брежнев взвешивался на одних весах, а потом шёл «проверяться» в другую комнату. И упаси бог, если разница была в рамках допустимой погрешности в 50 граммов! Тогда генсековского гнева было не избежать.

Алексей Алексеевич Сальников вспоминал:

– Брежнев ел в начале 1970-х всё подряд, а потом у него появились проблемы с зубами, и он стал отказываться. Как-то раз говорит мне на приёме: «Лёша, я есть не буду!» Я ему: «Давайте я вам чернослива положу или салатика, чтобы для приличия на тарелке было…»

Врачи, я помню, говорили ему, что некоторые продукты ему есть противопоказано. Но он не всегда придерживался рекомендаций. Помню, во время визита в Болгарию ужинали. А там есть напиток типа нашей простокваши. Всем поставили, а Брежневу – нет. Он: «А мне?» Я говорю: «Вам нельзя!» Он: «Поставь!» Потом утром встаёт, а у него проблемы с желудком. Доктор Михаил Титыч – ко мне, говорит: «Зачем дал ему простоквашу?» Я отвечаю: «Просил!»