Алексей Богомолов - Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги

Вдоль Садовой, со стороны Сухаревки, бешено мчатся одна за другой две прекрасные одинаковые рыжие тройки в одинаковых новых коротеньких тележках. На той и на другой – разудалые ямщики, в шляпёнках с павлиньими перьями, с гиканьем и свистом машут кнутами. В каждой тройке по два одинаковых пассажира: слева жандарм в серой шинели, а справа молодой человек в штатском.

Промелькнули бешеные тройки, и улица приняла обычный вид.

– Кто это? – спрашиваю.

– Жандармы. Из Питера в Сибирь везут. Должно, важнеющих каких. Новиков-сын на первой сам едет. Это его самолучшая тройка. Кульерская. Я рядом с Новиковым на дворе стою, нагляделся.

И тон извозчика, и поведение ломовиков (нынешних таксистов), немедленно освобождающих дорогу спецтранспорту, дают полное представление о том, как рядовые участники дорожного движения в то время относились к власти. Никому и в голову не приходило начать кампанию по запрещению колокольцев, гиканья, свиста и павлиньих перьев. А дело, между прочим, происходило в октябре 1873 года…

Конечно, переход от гужевого транспорта к автомобильному внёс в систему оповещения о проезде VIP-персон некоторые коррективы. Звук колокольчиков тонул в грохоте мотора (автомобилисты прекрасно знают, как «звучит» двигатель внутреннего сгорания без глушителя). Поэтому были придуманы иные способы сигнализации. Сначала это были обычные трубы с резиновой грушей (типа тех, что используют сегодня футбольные болельщики), затем более мощные устройства, в которые воздух нагнетался компрессором. Тон сигналов был разным, но власть, как правило, выбирала что-нибудь особенное.

В довоенные времена происходили случаи, сегодня совершенно немыслимые. Ада Ивановна Юсис, дочь начальника охраны Сталина, в интервью газете ФСО «Кремль-9» вспоминала:

– А однажды Сталин при мне «наказал» непутёвого водителя. Он решил отправиться в Сочи на концерт на открытом автомобиле. Дороги в то время ещё были грунтовые, и если впереди шла машина, то пыли вокруг было – кошмар! И вот мы едем в открытом автомобиле, и тут как на грех перед нами – грузовик. Стали гудеть, чтобы он освободил дорогу, – бесполезно! В конце концов он всё-таки ушёл в сторону. Сталин разозлился и говорит своему шоферу: «Ну-ка поддай ему тоже пыли, пусть подышит».

Можно ли представить себе такую ситуацию не в конце 1920-х годов, а во второй половине 1930-х?

Не секрет, что до 1947 года большинство автомобилей в Гараже особого назначения, обслуживавшем первых лиц государства, долгое время были импортными, и только потом их стали заменять «ЗИСами», «ЗИМами», «Победами» и другими отечественными марками. В оперативном сопровождении в первые послевоенные годы использовали и трофейные автомобили. А о том, как работали сотрудники спецслужб, обеспечивавшие проезд руководителей КПСС и правительства СССР, даёт представление рассказ ветерана органов госохраны Евгения Носарёва.

– В июле 1946 года я работал в группе, которая обеспечивала безопасный и беспрепятственный проезд члена Политбюро Лазаря Кагановича из Министерства промышленности и стройматериалов на Орликовом переулке в центр Москвы. Я работал в милицейской форме, и у меня был пост на Садово-Спасской. Нас было двое и в случае проезда машины (мы это знали по сигналам и по самой машине – таких машин больше не было) давали сигнал девушкам-регулировщицам, которые сидели в «стаканах», регулировали движение и при необходимости останавливали поток транспорта.

И вот однажды во время приближения машины охраняемого от Красных Ворот я вышел к линии «стоп», остановил там часть транспорта, но, смотрю, идёт грузовик «Студебеккер». Я встал к нему лицом, поднял жезл и дал свисток, чтобы он остановился. Шофёр скорость сбавил, но не остановился. В то время, когда машина Кагановича выезжала на перекрёсток, грузовик продолжал движение. Машина прикрытия сразу зашла с правой стороны, остановились. Охраняемого тоже остановили, а «Студебеккер» продолжал движение. Я был уверен, что он не пойдёт на человека, не будет же сбивать, в конце концов, а он меня сбил. И я как стоял с поднятой рукой, жезлом вверх, немного отвернулся, но успел – зацепился за буфер. И он перед глазами охраняемого потащил меня. А я начал бить жезлом по его радиатору, весь жезл размолотил – не останавливается. Ноги тащатся, ботинки мои оборвались…

У меня было оружие, наган и вальтер, я мог стрелять по крайней мере в баллоны, но в это время народу было очень много на улицах, и я побоялся применять оружие, чтобы невинных людей не погубить. Единственная надежда у меня оставалась, что перед нами Колхозная площадь, где всегда интенсивное движение, и если мы попадём под красный свет, может быть, он там остановится.