Алексей Кунгуров: Если бы я был Сталиным

Думаю, многие уже догадались, что третий фактор советского экономического чуда — планирование. Еще никто не слыхал такого слова — колхоз, а участь крестьянства уже предрешена: решение о строительстве Сталинградского тракторного принято в 1926 г. Еще цветет и пахнет НЭП, на улицах бродят толпы безработных, но решение принято. Разумеется, СТЗ был не единственным предприятием, выпускающим трактора, а лишь первым. Итог этих усилий: в 1929 г. с конвейера в Сталинграде сошел первый советский трактор, в 1932 г. импорт тракторов в Советский Союз был прекращен, в 1934 г. на Ленинградском тракторном заводе начат выпуск трактора "Универсал" [1] Универса́л — сельскохозяйственный трактор, выпускавшийся на Ленинградском заводе «Красный Путиловец» с 1934 по 1940 гг. и на Владимирском тракторном заводе с 1944 по 1955 гг. Трактор «Универсал У-2» был первым трактором, выпущенным на Владимирском тракторном заводе. Также, трактор "Универсал" был первым советским трактором, поставляемым из СССР на экспорт. (Википедия) , который стал первой советской машиной, идущей на экспорт. За предвоенное десятилетие выпуск тракторов в СССР составил более 700 тысяч штук, что составило порядка 40 % их мирового производства.

В 1930 г. десятки миллионов крестьян еще ходят в лаптях, но в Коломне уже разворачивается производства патефонов. Зачем, неужели ничего важнее нет? Нет, все-таки планирование — великая вещь! Было запланировано даже превышение плановых инвестиций, пардон за тавтологию. Напомню, что заграница нам денег на индустриализацию не давала, торговала — да, но ни о каких кредитах речи не шло. Индустриализация осуществлялась за счет внутренних ресурсов, то есть за счет труда десятков миллионов советских граждан. Энтузиазм, трудовой порыв, "Догоним и перегоним!", соцсоревнование и все такое прочее. Но всякий труд оплачивается, а в СССР к тому же в оплате труда доминировал не уравнительный принцип (повременная оплата, характерная для тогдашнего капитализма), а сдельная система. Чем больше произвел — тем больше получил — очень даже рыночно. Заставить работать человека из-под палки невозможно, хотя до сих пор многие тупые ебланылиберасты уверены, что все великие стройки социализма были осуществлены трудом заключенных, а оставшиеся на свободы работали за почетную грамоту, талоны на водку и из-за страха оказаться в ГУЛАГе.

Так вот, для того, чтобы нарастить инвестиции в тяжелую промышленность, в годы первой пятилетки был включен печатный станок, в результате чего рост денежной массы вдвое превышал рост производства потребительских товаров. Причем тут патефоны? А это тогда был элемент престижа вроде джинсов в 70-е годы или видеомагнитофона в начале 80-х. Импортные джинсы до начала их производства в СССР стоили на черном рынке порядка 200 рублей, из которых 20 рублей была их потребительская стоимость, а 180 рублей стоил престиж. С патефонами была схожая история. В 20-е годы доходы рабочих (про крестьян вообще умолчим) не позволяли мечтать о патефонах, а в 30-е номинально зарплата стала быстро расти, но при этом возник дефицит ширпотреба. Как следствие — у людей возникли накопления, которые они стали тратить на престиж. Правда, к концу 30-х патефоном уже никого было не удивить — он стал обыденностью и в доме колхозника (который, как трендят либерасты, денег вообще не видел, а работал за трудодни, отоваривая последние хлебом и картошкой). Да и о лаптях, основной всесезонной обуви крестьян, к тому времени было забыто. Ага, вечером патефон в окно и танцы во дворе, парни в блестящих сапогах и пинжаках, дамы в туфлях и платьях по городской моде. Это результат поднятия закупочных цен на сельхозпродукцию. Разумеется, из общественных фондов крестьяне тоже получили немало — образование, медобслуживание, соцобеспечение.

Поднятие цен было плановым, и с точки зрения рентабельности абсурдным. С позиции эффективности, как она понимается сегодня, закупочные цены надо было оставить низкими, а зерно гнать на экспорт, выручая валюту. Но тут расчет был иной: во второй половине 30-х начался массовый выпуск потребительских товаров, и для того, чтобы на них появился спрос, государство как бы в ущерб себе подняло закупочные цены для колхозов (большинство населения до 60-х годов, напомню, проживало в деревне). В итоге возник спрос на продукцию легкой промышленности, то есть емкость внутреннего рынка возросла многократно, и спрос был удовлетворен отечественной промышленностью.