Игорь Аверкиев - В ожидании людоедов; Мутное время и виды на будущее

Тем более, что на момент «перезаключения» в России символического «общественного договора» в 90-х годах деморализованное население и только формирующиеся элиты, в значительной своей части, оказались не готовы и не способны взять на себя ответственность за «процедуры публичной политической конкуренции элит за власть при электоральном арбитраже населения» (демократия).

Таким образом, до недавнего времени профанация в России законодательной и представительной миссии парламента была не произволом правящего режима, а результатом своего рода «общественной конвенции» между «народом» и режимом (подробнее о подобном в главе «Притворяющееся государство»).

Чтобы правильно вести себя с путинским режимом в его последние месяцы-годы, нужно понять, почему этот странный режим так долго протянул в нашей стране. В чём смысл путинского режима для современной России? Какой была национальная миссия путинского режима, когда он формировался, и что осталось от этой миссии сегодня?

Путинский режим явно не случаен в России, его нам не надуло, он — не результат заговора «кучки никому не нужных людей». Кто бы что ни говорил, но путинский режим держится ни «на штыках», ни на «гэбистском терроре», ни на одной только нефти, и даже ни на «путинском большинстве». Путинский режим держится, точнее, держался, на том, что породило «путинское большинство», на том, что создало массовый спрос на режим, который сегодня называется «путинским».

Чтобы понять путинский режим, мало дать ему политическую оценку и найти правильное название: просто «демократия», «псевдодемократия», «синтетическая демократия», «фантом-демократия», «управляемая демократия», «электоральная демократия», «популистская демократия», «делегативная демократия», «суверенная демократия», «авторитарная демократия», «сословная демократия», «блатная демократия», «демократия для своих», просто «авторитаризм», «популистский авторитаризм», «электоральный авторитаризм», «социальный авторитаризм», «бюрократический авторитаризм», «корпоративный авторитаризм», «демократический авторитаризм», «углеводородный авторитаризм», просто «диктатура», «договорная диктатура», «диктатура, ограниченная президентскими выборами», «президентская диктатура», «олигархическая диктатура», «бюрократическая диктатура», «электоральная диктатура», «стеснительная диктатура», «кровавая диктатура», «евразийский принципат», «сырьевая империя», «бюрократический олигархат», «корпоративно-криминальная хунта», «государственный капитализм», «кумовской капитализм», «плутобюрократия», «популярная автократия» и т. д.

Допустим, выбрали по вкусу название. Но всё равно остаётся вопрос: зачем этот режим с этим названием этой стране? Зачем России «управляемая демократия» Владимира Путина или «кровавая диктатура» Владимира Путина? Путинский режим уже 13 лет ведает страной — значит, он ей зачем-то нужен. «Если звёзды зажигаются…», ну и так далее.

Да, главный политический лозунг сегодняшнего дня — «За Родину без Путина!». Но ближайшее беспутинское будущее страны формируется на платформе путинского режима. Сегодняшние «агенты будущих изменений» если не выпестованы этим режимом, то, как минимум, до глубины души пропитались его духом, даже самые ярые противники. Мутное время — наше общее время. Тем, кто рыщет сегодня в поисках проходов в «светлое будущее», очень не хватает ментальной самостоятельности: и от путинского режима (который негативно программируетмногие варианты антипутинизма), и от догм, с помощью которых с ним пытаются бороться.

Трудно сказать что будет, но можно понять, как устроена путинская платформа для беспутинской России и прочувствовать, чего хотят разнообразные «агенты грядущих изменений».

В современном массовом употреблении слова «авторитаризм», «демократия», «диктатура», «капитализм», «социализм» и многие другие — не более чем традиционные метафоры, знаки фантомных социальных настроений. Произнося их, мы не вскрываем сущность явлений, а запускаем дискуссию по поводу сущностей. Надличностный исторический смысл таких дискуссий — не докопаться до истины, а окончательно лишить смысла привычные, но беспомощные понятия, обретая в этом «горниле обессмысливания» новый язык и новый способ понимания социальной действительности.

По опыту я знаю, что у некоторых читателей возникают некоторые проблемы с моими текстами. Проблемы не столько с интересом или пониманием, сколько с отношением. Не ясен жанр и, так сказать, природа того, что я пишу — потому и не совсем понятно, как ко всему этому относиться. Так вот, эти и подобные им мои рассуждения не имеют никакого отношения ни к науке, ни к идеологии, ни к политической публицистике, хотя чем-то могут напоминать и то, и другое, и третье. Для меня же всё это — своего рода эвристический эксперимент, ментальные упражнения, площадка для игры с самим собой в «другое». Для чего — сложный вопрос. Читатель же может относиться к моим рассуждениям как к предложению для собственных упражнений.