Юрий Фролов - Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб

Если верить в силу индийских проклятий (а этот паранормальный, парапсихологический вопрос продолжают исследовать видные европейские психологи и экстрасенсы), то в то роковое утро проклятия „черного фанатика“ Бхиндранвале настигли Индиру Ганди.

После ее убийства было много написано об отсутствии врача и „скорой помощи“, о непонятном отсутствии именно в этот момент рядом представителей службы безопасности — словом, о тех странных обстоятельствах, которые создали благоприятный момент для убийства одной из величайших женщин Индии. Хотя, что могли сделать медики — даже самые искусные! — окажись они мгновенно рядом с простреленной Индирой?

Относительно службы безопасности можно сказать, что она при всей своей бдительности все равно рано или поздно была бы обманута коварными сикхами-сепаратистами, задумавшими убить Индиру. В сущности, это был провал службы безопасности, что указывает на кризис самой правительственной системы.

Проблемы правления И. Ганди в значительной мере объективно показал в своей книге исследователь С. Джилл. Можно согласиться и со следующим выводом С. Джилла о политической и дворцовой атмосфере, о морально-психологическом климате, который мешал Индире принимать жесткие решения, необходимые в критические периоды:

„.как обычно случается в жизни, враждебность и неудачи обратили ее к формальной религии. После объявления чрезвычайного положения она была очень подавлена и начала прислушиваться к астрологам и монахам. Люди играли на ее страхах. Вхождение Диренды Брахмачари, эксперта по йоге и тантре, в круг знакомых Индиры можно объяснить именно в таком контексте. Только под давлением Раджива этот „Распутин“ был изгнан из домашнего круга премьер-министра.

Нет ничего необычного в эзотерических увлечениях Индиры в ее последние годы жизни. Но постепенно появилась другая черта, которая причинила много беспокойства ее доброжелателям. Ее усиленная религиозность и постоянные визиты в храмы начали интерпретировать как ее пособничество индусским избирателям. Действительно, в отличие от ранних периодов, она в основном посещала индуистские святыни. Ее реакция на общинные мятежи не была такой острой и четкой, как ранее“.

А вот оценка Индиры как политического деятеля, почувствовавшего „вкус“ власти, ради упрочения которой „она высасывала партию, государство, учреждения до тех пор, пока они не лишились власти, оставляя только лишь пустую скорлупу за собой“. (С. Джилл. Династия Ганди).

„Использование Индирой власти было, очевидно, аморальным. При власти, являющейся конечной целью, иначе быть не может. Она деполитизировала политиков и использовала государственную коррупцию для контролирования рычагов власти. Она протащила страну через кошмар чрезвычайного положения, когда ее власть оказалась под угрозой. Стремление увековечить власть привело ее к тщательному вынашиванию ее династийных амбиций. Философия прагматизма хорошо послужила ей в этом смысле. Не установив для себя отдаленных целей и не имея никакой идеологической убежденности, она не была вынуждена жертвовать немедленными личными целями для достижения долгосрочных перспектив“.

Индира переступила ступень государственной и семейной этики, начав готовить сыновей себе на смену, чего никогда не делал ее отец Джавахарлал Неру — кристально честный человек. Но Неру, не проча открыто Индиру в премьеры, тем не менее тщательно готовил ее к государственной деятельности. „Даже если я решил проложить путь Индире. не думайте, что я столь силен, чтобы навязать народу Индии свой выбор“, — сказал он в свое время в интервью репортеру Р.К. Каранджиа из „Блица“. И это было тоже верно.

Но обстоятельства и окружение благоволили Индире в начале ее карьеры. В итоге она стала премьером — со всеми громкими успехами и не менее трагичными провалами в политике. В частности, нездоровые прецеденты в правительстве и в среднем эшелоне индийских чиновников вызвало продвижение Индирой своего старшего сына Раджива. Это только с одной стороны. Но с другой, по мнению ряда авторитетных современных индийских и западных историков, политиков, Раджив, с его способностями, был достоин занимать высокие государственные должности. Это он доказал при жизни, пока не был террористически убит, как и его мать Индира.

С династическими устремлениями Индиры сравним этику старого и мудрого Махатмы Ганди, который никогда не выдвинул ни одного из своих детей — хотя бы под предлогом, что они могли бы ему помогать в его огромной государственной и политической работе. Никто из его детей не стал министром, хотя они и обладали способностями государственных деятелей. Зря загубленные для народа таланты? Может быть. Но в данном случае для Махатмы семейная этика, опасение вызвать пересуды и сплетни в народе оказались выше блага для страны, которое могли бы привести его дети.