Лев Сирин - Как разграбили СССР. Пир мародеров

Сдуру тогда купил дорогие квартиры в Нью-Йорке, замок в Бургундии... В Нью-Йорке хоть жена успела пожить, а в Бургундии мы были только один раз, когда, собственно, замок и покупали. А вообще все это пустое. Дурь! Ничего человеку из всего этого — по большому счету — не нужно. Нужны только машины. Автомобили и оружие у нас всегда были самыми хорошими. На этом мы никогда не экономили. И еще у нас у первых появилась передовая спец-техника. Тогда она была в диковинку. Дистанционные съемки, аудио, видео... Всякая хрень. Молодые были, поэтому и было прикольно и интересно.

— С середины 1990-х на слуху оказались фамилии бизнесменов, которых с легкой руки Бориса Немцова нарекли олигархами. Вас среди них, однако, не было. А вновь о Вас заговорили уже в новом веке, когда Вы осуществили попытку стать мэром Москвы и попытались баллотироваться в президенты России. Разорились и с отчаяния подались в политику, всерьез подумывая потеснить Лужкова с Путиным?

— Нет. В конце 1994 года я написал письмо всем участникам нашей бизнес-системы — это 84 компании во всем мире, что я прекращаю всякую предпринимательскую деятельность, отказываюсь от своих акций и ухожу в политику. Объяснение этому одно — идиот. Я идиот. Дурак! У меня к тому моменту было столько денег, что мне искренне казалось, что я их никогда не истрачу. Кроме того, у меня ведь отовсюду еще активно «шлепали» проценты. Оказалось, нет. Любые деньги можно потратить очень быстро. Потому-то я был дурак, что этого не понимал. Не надо было отказываться от акций, надо было продолжать бизнес-деятельность и заниматься политикой. Кроме патриотической деятельности, я занимался противоабортными программами.

И в президенты России, и в мэры Москвы, и в губернаторы Красноярского края я хотел избираться не для того, чтобы проиграть, а для того, чтобы выиграть. Красноярский край и мэрия Москвы — это были мои раскрутки перед президентскими выборами. Реально быть губернатором Красноярского края мне сто лет не нужно. Просто в 2002 году погиб губернатор края Лебедь, и на тот момент это были единственные внеочередные крупные выборы в России. Так что мне не из чего было выбирать. А я уже тогда начал подготовку к президентским выборам 2004 года. И для того, чтобы от начала до конца понять, что такое настоящая избирательная кампания, я и подал документы в избирательную комиссию Красноярского края. Мне важен был сам технологический процесс выборов, а не голоса избирателей.

А вот в кампании выборов мэра Москвы я участвовал уже намного серьезнее. Хотя цель была прежняя — президентские выборы. Потому что мэр Москвы — должность, в принципе, не плохая, но по большей части хозяйственная. Тем не менее я прошел всю кампанию. На меня записали 3,65%. Но это была неправда! Юрий Михайлович просто щелкнул меня по носу и записал мои реальные результаты Лебедеву (тогда участник выборов мэра Москвы. — Прим. авт.), а голоса Лебедева мне. Кому нужен такой банкир? Реально я получил под 20%. Это очень хороший результат, при том, что Москва — не мой электорат. Может быть, поэтому я и не был допущен на президентские выборы. Ведь при ничтожном ресурсе, который был у меня по сравнению с другими участниками московского бала-маскарада, я получил очень хороший процент. А на президентских выборах у меня было бы ого-го сколько эфирного времени. Атас! Крутизна! Мы бы покуражились!..

— ...но вместо этого очутились с семьей в подмосковной глуши.

— Меня разорили все эти выборы. Я набрал кучу денег у друзей и знакомых, которые полностью истратил вместе со своими. А своих денег у меня к тому времени было не так много, как в середине 1990-х. Поиздержался. Особенно в мэрской кампании. Да и хорошо вложился в президентскую. Я купил сеть для сбора подписей, эфирное время, которое во время таких выборов сильно растет в цене. Огромные расходы! Мне давали деньги люди, которым были близки мои идеи. Они не верили, что я выиграю, но давали деньги на пропаганду этих идей. Но получилось, что денег-то я набрал, а к выборам меня не допустили. Знал я о том, что не допустят или не знал... Короче, все это выглядело не по-пацански. Чтобы сохранить лицо, мне необходимо было все эти деньги вернуть. Это же не бандитские дела, а дружеские.

Я продал все что было. Раздал долги. Вернее, последние долги я раздал несколько месяцев назад. Так много я был должен. Я продал нью-йоркские квартиры... Все! Даже дом на Рублевке. Весь свой парк машин. Демонстративно. Потому что мне было важно, чтобы окружающие видели, что у меня ничего не осталось. Машину я взял у знакомого прияте-ля-банкира и ездил на ней полтора года. «Ниву». Убил ее напрочь, потому что поселился в лесу, а там никаких дорог не было. А в лес уехал, потому что мне элементарно негде было жить. Я поселился недалеко от деревни, где когда-то проводил лето у дедушки с бабушкой. Я хорошо знал те места. Никому я ничего не демонстрировал, просто выживал. Первый корреспондент у меня появился только через 4 года, после того как я уехал в этот лес. Это потом пошли косяком...