Лев Сирин - Как разграбили СССР. Пир мародеров

Книги были красивыми, не в пример болотным советским корешкам, яркими и что, конечно, намного важнее — на любой самый предвзятый вкус. Издательское дело оказалось намного демократичнее той же политической журналистики, где в 1990-е свирепствовало антисоциалистическое ханжество, иначе не скажешь, ведь идеологическая окраска вовсе не показатель качества и содержательности текстов. В книжных магазинах можно было купить книгу практически любого автора: от Лимонова до Битова, узнать о подвиге Че Гевары и о деталях гибели царской семьи. Это была мудрая политика, лишенная сиюминутного политического лицемерия, а потому оказавшаяся выигрышной не только в историческом смысле, но и в финансовом. Но главное, именно благодаря расцвету издательского дела в 1990-е годы у советского читателя была отдушина, да что там отдушина, полноценная возможность узнавать самый широкий спектр мнений и сведений о том, что происходит со страной, о ее прошлом и будущем. Немаловажное, согласитесь, обстоятельство.

В 1990-е годы получила широкое распространение детективная литература. Предвижу, кто-то из читателей поморщится: чернуха, мол, что в ней может быть хорошего. Ну, во-первых, лучшие авторы этого жанра писали (и пишут) на высоком профессиональном уровне и, что важнее, отнюдь не смаковали жутковатую действительность 1990-х, как это наглядно делал какой-нибудь «Дорожный патруль», разливающий с телеэкрана лужи настоящей, а не порожденной воображением автора детектива крови. А во-вторых, не перекладывайте, господа, с больной головы на здоровую. Больную действительность породили не писатели, а политики. Честно и критично рассказывать о происходящем (не за это ли, кстати, боролись с советской властью? Чего ж теперь пасовать перед Ельциным), к тому же, повторяю, посредством воображения, а не реальной криминальной телехроники, долг профессионального писателя. А то, что писатели детективного жанра — профессионалы своего дела, вам растолкует в этой главе президент российского Пен-клуба, великий писатель Андрей Георгиевич Битов, который, по его собственному признанию, берет с собой почитать в отпуск детективы Александры Марининой. Кстати, Маринина — самый, на мой взгляд, яркий во всех смыслах феномен детективной литературы 1990-х, поэтому наша книга без мнения о том времени, его нравах, людях такого уважаемого эксперта, как Александра Маринина, конечно, обойтись не могла. Интереснейшее интервью с Александрой Марининой ниже в этой главе. Среди писателей-мужчин детективного жанра честнее и талантливее всех клеймили 1990-е Андрей Константинов и Даниил Корецкий. Фильм «Бандитский Петербург» и роман «Антикиллер» — нетленные свидетельства ельцинской эпохи и ее диких нравов.

Не дремала после гибели Советского Союза и социальная журналистика. Благодаря ей мы узнавали жуткую изнанку крестового похода демократии на наследие Советского Союза. Проституция. Бродяжничество. Беспризорничество. Нищенство. Эти немыслимые в СССР явления журналисты разобрали по косточкам. И было это, как и в случае с детективщиками, не смакование жареных фактов, а констатация безумной реальности, призыв с нею бороться. Я, конечно, не имею в виду газетенки типа «Экспресс-газеты», которые на общественных катаклизмах действительно набивали себе карман, и только, а говорю о порядочных коллегах, которых, к счастью, было и остается большинство в профессии. Поверьте, и нам было нелегко тогда, в 1990-е. Самому узнавать шокирующие подробности мира, в котором ты живешь, не сахар. Помню, в «Московской правде» с Петей Федулиным провели небольшое журналистское расследование о московских нищих-попрошайках. Казалось бы, ну, нищие, ну, попрошайки, но выяснилось-то, что фактически ни один нищий в Москве той поры не принадлежит сам себе, все собирают медяки, которые потом идут в общак (или куда-то там в бандитский кошелек), самим бедолагам остается только на квас и хлеб. Прикинули и сумму ежедневной выручки королей нищенской мафии. Ужаснулись. Рассказали об этом читателям и властям, конечно.

Последнее обстоятельство я хочу подчеркнуть особо. Журналистика — не исполнительная власть, как привыкли считать в СССР многие. Публикация в лучшем случае может быть призывом к действию, но сама по себе — информация, и все. Главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков подробно разберет этот непростой момент общественной жизни 1990-х в этой главе, поэтому вряд ли мне есть смысл предварять коллегу, старшим, как говорится, видней.