Лев Сирин - Как разграбили СССР. Пир мародеров

— Присутствие на матче генерального секретаря ЦК КПСС как-то сказывалось на атмосфере на стадионе?

— Сказывалось, конечно! Все-таки Леонид Ильич был первый человек в государстве. Это придавало больше ответственности, мы старались лучше играть. Тем более он болел за ЦСКА.

— У Вас медалей больше или у Леонида Ильича?

— Наверное, у Леонида Ильича Брежнева побольше... (Смущенно смеется.) Но я где-то рядышком с ним стою. За хоккей ни у кого нет в мире столько наград, сколько у меня. Это официальные данные. Если попытаться все мои медали поднять... ну, килограммов десять, наверное, будет!

— Еще немного затронем тему: политика и хоккей. Политический момент присутствовал в международных матчах?

— Конечно. Например, с чешскими друзьями нельзя было драться, а с американцами можно. Хотя у нас был период напряженных отношений именно с чешской командой. Был такой случай в 1976 году. Мы играли в турнире «Руде право». И Александр Гусев применил силовой прием к чешскому игроку. Тот упал, и его унесли на носилках. Поднялся шум... На следующий день в Москве нас вызвали к министру спорта Павлову. И тот нам заявил, что мы хуже врагов социализма! А хуже врагов социализма тогда мог быть только предатель родины. Так что мы, знаменитые хоккеисты, стали предателями родины. (Улыбается.) Гусеву сообщили, что он вообще больше не будет играть в хоккей. Оказывается, Брежневу позвонил первый секретарь компартии Чехословакии Гусак и нажаловался, что мы грубо играем. Брежнев «вставил» Павлову. А Павлов «вставил» нам. Но уже через месяц в Инсбруке мы выиграли Олимпиаду. И нас как бы простили.

— «Период напряженных отношений с чешской командой» — это Вы имеете в виду отголоски 1968 года?

— Да! Публика и плевалась, и танки рисовала!.. Было не очень приятно. Все время были какие-то плакаты, недовольство. Чехословацкие хоккеисты с нами не здоровались. Так что это они подмешивали политику, мы к политике относились спокойно. Приходилось отдуваться и за Афганистан. В Канаде — меньше, а вот в Америке, в Филадельфии и других городах: «Убирайтесь из Афганистана!» И все время: «Афганистан! Афганистан!» В общем, и американцы политику со спортом тоже мешали. Но естественно, когда мы ехали играть с американцами, то понимали, что должны доказать, что советский строй сильнее всех.

— Вот Вы сказали, что были парторгом, Владислав Александрович. Военно-политическую академию имени Ленина окончили. А сейчас вот в Бога верите...

— А я всегда верил! В кодексе строителя коммунизма написано практически то же самое, что и в Библии.

— Вы были богатым человеком в СССР?

— Да, был небедным. Все-таки пятнадцать лет за сборную отыграл. Мы получали не только зарплаты, но и премии. Полторы тысячи рублей за победу на чемпионате мира, за победу на Олимпиаде — три. Машины покупали только за свои деньги. За «Волгой» надо было еще в очереди отстоять четыре-пять лет. А вот квартиры нам давали бесплатно, и улучшенной планировки. В Москве я от ЦСКА сначала получил однокомнатную квартиру. Потом, когда женился, двухкомнатную. Затем дали трехкомнатную на Профсоюзной улице, в которой я и сейчас живу. Хорошая квартира. Все остальное было по блату, за деньги. Бананы, цветы... То есть бывали, конечно, ситуации, когда на рынке увидит меня какой-нибудь торговец: «О-о-о-о! Третьяк! Давай тебе машину арбузами загрузим...» И ни копейки не возьмет.

— Вы действительно сделали в хоккейном мире много открытий?

— Да. Я первый стал играть в позиции «бабочка». Или «баттерфляй». В любой ситуации при нижней шайбе вратарь садится и — колени в сторону. Или делает шпагат. Раньше отбивали шайбы совершенно по-другому. На тренировках Тарасов (старший тренер ЦСКА 1947 — 1975 гг., старший тренер сборной СССР 1962 — 1972 гг. — Прим.авт.) говорил мне: «Так нельзя!» И для него я специально тренировался по-старому. Но в игре все делал по-своему. Однажды, уже после 1972 года, я летел в Канаду. В самолете ко мне подходят с вопросом: «Правда ли, что по Вашему поводу специально заседало Политбюро? Нашли Вашу маму, которая якобы играла в хоккей, а Вам, маленькому мальчику, якобы специально сломали ноги и сделали операцию, чтобы Вы могли таким образом класть щитки и не пропустить ни одной шайбы?» Спрашивали всерьез. Они не думали, что кто-то может играть в хоккей лучше них. Сейчас только один Набоков играет в старом стиле. А во всем мире все давно играют в стиле Владислава Третьяка. Или маска. Сейчас ведь маска, в которых все играют, тоже моя. Маска Третьяка, так ее и называют. Вот видите (указывает на стену с фотографиями), основная часть с решеткой — от меня пришла.