Михаил Ошлаков - Гений Сталин. Титан XX века (сборник)

Коллективизация и борьба с кулачеством – тяжелый и болезненный процесс, никто не спорит. Однако его необходимость для страны настолько очевидна, что даже самые решительные критики сталинских реформ не в силах ее оспаривать по существу, скатываясь зачастую на позиции откровенного злобствования. Собственно, ничего удивительного здесь нет, как говорится, а судьи кто?

Родился 17 апреля 1933 года в Москве, в семье художника, формировался в кругу творческой интеллигенции, часть этого круга исчезла в годы репрессий. Оканчивая среднюю школу, был лишен серебряной медали за «недооценку роли тов. Сталина в Гражданской войне» и не принят ни в один московский вуз (1951). Два года учился в Латвийском университете. Здесь увлекся сценой и некоторое время служил актером в Рижском русском драмтеатре. Осенью 1953 года вернулся в Москву. В студенческие годы подрабатывал на хлеб фотографией, журналистикой, стажировался в архиве, где в обязанности входило разыскивать документы о трудовом стаже для получения пенсий реабилитированным из лагерей. Окончил «историко-филологич. ф-т» «Московского гос. пединститута».

Это отрывок из автобиографии некого Юрия Альперовича (Дружникова), именовавшего себя русским писателем и издавшего в 1987 году в Лондоне книжку-пасквиль о Павлике Морозове. Это вполне типичный антисоветский и антирусский «правдоискатель», вскормленный нашим соленым хлебом. Сначала он был Дружниковым и славил, захлебываясь, пионерию. Уехав затем в Америку, Дружников вспомнил, что он таки Альперович, а пионеров принялся хаять и проклинать, сделавшись буквально из Савла Павлом. Враг это нашего народа или нет? Позор нам с вами, раз мы судим о своей истории по нашептываниям таких вот «русских писателей»!

Однажды Данила ударил Павла оглоблей по руке так сильно, что она стала опухать. Мать Татьяна Семеновна встала между ними, Данила и ее ударил по лицу так, что изо рта у нее пошла кровь. Прибежавшая бабка кричала: – Зарежь этого сопливого коммуниста!

Мать Павла Татьяна в ходе суда против убийц ее детей показала:

Не могу не отметить и того, что 6 сентября, когда моих зарезанных детей привезли из леса, бабка Аксинья (Ксения) встретила меня на улице и с усмешкой сказала: «Татьяна, мы наделали тебе мяса, а ты теперь его ешь!»

Можно ли предположить, что эти «люди» были озабочены честью семьи, пострадавшей в результате суда или тяжело переживали потерю любимого сына – отца Павлика? Можно ли поверить в наличие у них подобных стремлений? Нет! Все дело в том, что Трофима Сергеевича Морозова оторвали от властной кормушки, лишили права грабить односельчан. Что же это за уроды, его «бабушка и дедушка», спросите вы? А это те самые «труженики-хлеборобы».

Почему мы говорим о деле Павлика Мороза так подробно? Да потому, что его убийцы отражают самую сущность врагов народа вообще. Когда от властной кормушки стали отрывать комкоров, наркомов и секретарей обкомов, они и их многочисленные кумовья были готовы действовать не менее жестоко. Разница лишь в том, что в руках бюрократии была власть не над захваченными врасплох мальчишками, а над сотнями тысяч советских людей, вверенных их попечению и заботе.

Я сознательно пишу о Павлике Морозове, не боясь «подставиться» – стоит ли переживать о том, что скажут лица, « сформировавшиеся в кругу творческой интеллигенции» и поливающие грязью страну, их вскормившую, и народ, грудью заслонивший их от газовых камер?

Отдавая дань справедливости, надо сказать, что применение термина «репрессия» к процессу раскулачивания является вполне обоснованным, ибо принудительные меры принимались зачастую не в индивидуальном порядке, не в зависимости от персональных нарушений закона конкретным гражданином, а по общему, заранее определенному признаку – кулаки. Было это оправданно? Судите сами.