Амба, чумиза, маньчжурка
«Разгром» – книга свежая, искренняя, умная, страстная. В 1920-е целое поколение молодых парней вдруг стало сочинять великолепную прозу. Иные потом погибли физически, другие – творчески, но эта лавина юности была великолепна.
В школе я не мог оценить того, как написан «Разгром». Теперь я с удовольствием перекатывал на языке шахтёрско-таёжные метафоры 25-летнего автора, выросшего на одной со мной земле: «Подземная вода, мутная, как слёзы ослепших рудничных лошадей, день и ночь сочилась по шахтным стволам, и никто её не выкачивал».
Время действия «Разгрома» – лето–осень 1919 года. Написанная на приморском материале, книга изобилует характерными чисто местными деталями. Несознательный партизан Морозка ворует с «баштана» дыни; на сходе местные жители говорят «Амба!» в значении «шабаш» («амба» – это тигр и одновременно – капут); мелькают «даубихинские и майхинские спиртоносы»; персонажи курят «маньчжурку» (хочется верить, что это местный табак, а не дикорастущая южноманьчжурская конопля, которой славятся описываемые места) и едят с местными корейцами чумизу. В тексте – смесь русских, украинских, корейских, китайских и «коренных малочисленных» привычек и словечек. Кто-то даже сидит, «поджав по-корейски ноги» – не по-турецки и не по-татарски, как написал бы недальневосточник.
Вызывает вопросы уже само название «Разгром». Хотя отряд разбит, Левинсон с группой бойцов спасается, и из последних строк ясно: он наберёт новых людей и продолжит борьбу. Более того, ко времени написания романа было давно известно, что итоговая победа осталась именно за условным Левинсоном. Однако Фадеев пишет о поражении, в чём можно увидеть не столько политический, сколько эстетический выбор, и называет книгу «Разгромом». В этом тексте – масса вторых доньев. Он, конечно, «красный», а не «белый», но он, как всякая хорошая литература, – о жизни в её сложности, а не о том, кто хороший, а кто плохой. Несмотря на наличие реальных прототипов и чётких топографических привязок, «Разгром» куда глубже, чем представляло советское вульгарное литературоведение. Сотворение нового мира, сотворение человека – вот его главная тема. И в этом ключе название «Разгрома» звучит уже по-новому.
Крутой маршрут Левинсона
Писался «Разгром» в 1925–1926 годах, автор жил уже вдали от Приморья. Выверял ли Фадеев маршруты, которыми отряд Левинсона уходил от преследования?
Следует сказать о том, что в 1972 г., вскоре после конфликта с китайцами на острове Даманском, в Приморье были переименованы сотни рек, посёлков, сопок.
При жизни Фадеева большинство приведённых в «Разгроме» топонимов оставались актуальными. Любопытный читатель мог, «привязавшись» к карте, легко понять, куда шли люди Левинсона. Сегодня текст «Разгрома» нуждается в историко-топографической расшифровке.
Целый ряд топонимов у Фадеева приводится вскользь, как бы для обрисовки «театра военных действий» или вписывания локальных событий в исторический контекст. Деревня Уборка и река Фудзин (ныне Павловка), японский десант в Ольге и Анучино, «чугуевские ребята», Монакино Уссурийского района – Фадеев застолбил добрую половину территории Приморья, видимо, обозначая этим размах партизанского движения (хотя отряд Левинсона действует в куда более скромных масштабах). При этом автор вовсе не стремился к документальной точности, при желании оперируя вымышленными названиями: «Разгром» – литература, а не хроника. Ни разу в тексте не называются ни Владивосток, присутствующий за кадром как «город», ни субъект, так сказать, федерации.
Костяк отряда Левинсона составляют шахтёры с Сучанского рудника, но события романа разворачиваются в других местах. Сначала отряд стоит недалеко от Крыловки (это и сегодня – Крыловка Кировского района). Где именно? Филологи из Владивостока Рублёва и Кулакова в работе «Топонимическое пространство романа А. Фадеева «Разгром» дают несколько вариантов ответа, причём все они могут быть верными в силу того, что речь идёт о художественном тексте. По некоторым приметам (лазарет, где лежит Мечик, находится у слияния двух ключей) подходит соседний посёлок Большие Ключи. Указание же на то, что Морозка возвращается в отряд через реку на пароме, отсылает к Успенке – большому селу на берегу Уссури. Ныне это Кировский (Кировка), центр одноимённого района.
«Тревожный улахинский ветер» несёт «дымные запахи крови», вся Улахинская долина «занята неприятелем». Улахе – часть нынешней Уссури выше впадения в неё Арсеньевки (ранее – Даубихе). Улахе текла мимо сегодняшнего Булыга-Фадеево (ранее – Сандагоу, переименовано в честь Фадеева, известного среди партизан под псевдонимом Булыга; интересно, что в дебютном «Разливе» писатель изобразил село Сандагоу, в котором по ряду примет узнаётся соседняя Чугуевка, где жили его мать с отчимом и где проводил каникулы сам Фадеев, учившийся в 1910-х во Владивостокском коммерческом училище – ВКУ), Чугуевки и Кокшаровки до стрелки с Даубихе в районе Крыловки. Упоминание Крыловки указывает на нижнее течение Улахе – нынешний Кировский район на стыке с Яковлевским, Чугуевским и Спасским.
Читать дальше
